Ну что ж, начнем? | Православие и мир
Какими бы ни были биржевые и военные сводки, о чем бы ни молчали по телевизору и ни спорили на кухнях, а вечером 31 августа страна ляжет спать пораньше и долго не уснет, а поутру…
Поутру мамочки первоклашек вытащат из шкафов выглаженные накануне рубашки, привяжут девчонкам невообразимые банты, бабушки завернут в шуршащий целлофан пышные дачные астры и длиннющие гладиолусы, папы проверят, заряжена ли батарейка фотоаппарата…
Татьяна Краснова
Те, кто постарше, будут, конечно, скрывать волнение, а совсем взрослые даже изобразят безразличие, но все равно – этот первый день осени – не такой как все. И он навсегда связан с вами – теми, кто приходит в классы и аудитории, и с нами – теми, кто встает у доски, и год за годом произносит: «Ну что ж, НАЧНЕМ!»
Для меня это будет двадцать первый университетский сентябрь.
Двадцать первый первый курс.
В двадцать первый раз они войдут в аудиторию – молодые, красивые, умные, нахальные, амбициозные.
Гордые собой – и заслуженно, это не шутка – поступить на журфак МГУ.
Рациональные: им, нынешним, нужно только то, что «пригодится».
Наивные: как будто кто-то знает, что может «пригодиться» в той жизни, к которой мы пытаемся их подготовить.
У нас с ними все меньше общего. Неудивительно. Мои 50 с хвостиком кажутся им возрастом глубокого увядания. Они страшно изумляются, услышав, что за переводы с помощью Google Translate я ставлю двойки, а доклады, скопированные из Википедии не принимаю за самостоятельную работу. Для них неожиданность, что я знаю такие слова… Наверное, им кажется, что я пишу при свечах, а по квартире у меня ходит гусь, из которого я по мере необходимости деру перья.
Они хотят выучить язык современных улиц.
Меня учили языку Диккенса и Честертона.
Я исправляю их грамматику.
Они, случается, – мои представления о мире.
И все же…
***
Глубокая осень. Мы написали первые контрольные, за окнами кружит ноябрьский снежок, и мы смотрим фильм – в награду за приличную контрольную я принесла «Венецианского Купца». Бессмертный Шекспир, трудная лексика. Я делаю паузу, чтобы дать какие-то пояснения.
– Ну давайте дальше! – просит кто-то с задней парты, – Ведь интересно, что там дальше будет!
– Скажите-ка, – змеиным голосом спрашиваю я, – А кто еще не знает, «что там дальше будет»? Кто еще не читал пьесу?
– Пьесу? – изумляются они, – Так это фильм по книжке?
Тут я соображаю, что мы, ради экономии времени, пропустили начальные титры.
– Кто написал «Венецианского купца»? – спрашиваю я грозно. Молчание повисает в аудитории. Кто-то под партой стремительно лезет в интернет с мобильного.
– Шекспир! – слышу я.
– А ну-ка, аппараты на стол! Что еще написал этот автор?
– Ну как там… Это… Там еще Ди Каприо в главной роли.
– «Титаник»? – потрясено собрание.
– «Ромео и Джульетт», идиоты! – кричит кто-то.
О, древние стены Эльсинора! О, юность Офелии и старость короля Лира! О, влюбленная Оливия и леди Макбет с окровавленным кинжалом, о, эльфы, шуты и волшебники…
– А что еще можно почитать этого автора?
И я там что-то непедагогично ору в ответ, и потом они записывают за мной названия – мой тайный список, мои сокровища, мое утешение и отрада.
И мы досматриваем фильм до конца, и я задаю что-то на дом, прощаюсь, а они толпятся у двери и не уходят.
– Ну, в чем дело? – спрашиваю я.
– Скажите, – решается один из них, – А вот Шейлок, он хороший, или плохой?
От неожиданности я едва не роняю портфель.
– А сами вы как думаете?
– Мы не поняли. Ведь он же жадный мерзавец.
– Пожалуй, – киваю я.
– ТОГДА ПОЧЕМУ ЖЕ ЕГО ЖАЛКО?! РАЗВЕ ТАК БЫВАЕТ?!
И потом мы еще долго говорим об очень сложных человеческих чувствах, о ненависти и жалости, о любви и сострадании, и я думаю, что мы еще сможем друг друга чему-то научить.
Ну что ж, начнем?!
www.pravmir.ru
ну что же — это… Что такое ну что же?
ЧТО — (1) ЧТО (1) [што] чего, чему, что, чем, о чём, местоим. 1. вопросительное. Какой предмет (вещь), какое явление? Что это такое? Чего вы ждете? Что с вами? Чем ты недоволен? Что из того (следует)? «Что нового покажет мне Москва?» Грибоедов. «Что… … Толковый словарь Ушакова
ЧТО — (1) ЧТО (1) [што] чего, чему, что, чем, о чём, местоим. 1. вопросительное. Какой предмет (вещь), какое явление? Что это такое? Чего вы ждете? Что с вами? Чем ты недоволен? Что из того (следует)? «Что нового покажет мне Москва?» Грибоедов. «Что… … Толковый словарь Ушакова
Что — (1) ЧТО (1) [што] чего, чему, что, чем, о чём, местоим. 1. вопросительное. Какой предмет (вещь), какое явление? Что это такое? Чего вы ждете? Что с вами? Чем ты недоволен? Что из того (следует)? «Что нового покажет мне Москва?» Грибоедов. «Что… … Толковый словарь Ушакова
ЧТО — ЧТО, род. чего, мест., ср. ·произн. што, штё, ште, шта, що и пр. (щё, ряз., тамб. вят. ). Что выше нас, то не до нас. Что хочешь говори, а я не верю. Что он делает? Что взял? о неудаче. Что да что нужно, говори! | Кой, который. О ты, что в… … Толковый словарь Даля
ЧТО ТАКОЕ РАСТЕНИЕ — Общая площадь планеты Земля составляет 510 млн. км2. На долю суши приходится 149 млн. км2, Мировой океан занимает 361 млн. км2. И суша и океан заселены растениями и животными. Разнообразие и тех и других очень велико. Ныне установлено… … Биологическая энциклопедия
ЧТО ТАКОЕ ФИЛОСОФИЯ? — ’ЧТО ТАКОЕ ФИЛОСОФИЯ?’ (‘Qu est ce que la philosophie?’, Les Editions de Minuit, 1991) книга Делеза и Гваттари. По мысли авторов, обозначенной во Введении, ‘что такое философия’ это такой вопрос, который ‘задают, скрывая беспокойство, ближе к… … История Философии: Энциклопедия
что — [шт ], чего, чему, чем, о чём, мест. 1. вопрос. и союзн. Указывает на предмет, явление, о к рых идёт речь. Ч. случилось? Скажи, ч. случилось. Ч. ни делай, на него не угодишь. Ч. вы говорите? (употр. также как выражение удивления по поводу чего н … Толковый словарь Ожегова
что — 1. ЧТО [шт], чего, чему, чем, о чём и неизм.; местоим. сущ. и союзн. сл. 1. Указывает на предмет, явление, ситуацию, о которых идёт речь. Что случилось? Скажи, что случилось. Чего тебе: чаю или кофе? Что вы говорите? (также: как выражение… … Энциклопедический словарь
Что, где, когда — Что? Где? Когда? Эмблема телеигры: сова (символ мудрости) с короной Жанр телевизионная игра Автор Владимир Ворошилов Режиссёр Владимир Ворошилов (1975 2000) Борис Крюк (2001 наст. время) Производство … Википедия
Что, Где, Когда? — Что? Где? Когда? Эмблема телеигры: сова (символ мудрости) с короной Жанр телевизионная игра Автор Владимир Ворошилов Режиссёр Владимир Ворошилов (1975 2000) Борис Крюк (2001 наст. время) Производство … Википедия
Что-Где-Когда — Что? Где? Когда? Эмблема телеигры: сова (символ мудрости) с короной Жанр телевизионная игра Автор Владимир Ворошилов Режиссёр Владимир Ворошилов (1975 2000) Борис Крюк (2001 наст. время) Производство … Википедия
dic.academic.ru
Ну что ж, начнем, пожалуй?…
МАШИНКА
Все было готово: аккуратная стопка сухих вишневых поленцев под ажурным бетонным заборчиком, собранный мангал в специально расчищенном от хлама углу двора, сверкающие шампура на овальном блюде и два пластмассовых кафешных стула возле круглого самодельного столика о трех ногах. В тени столешницы обосновалось небольшое ведерко, больше чем наполовину заполненное крупно нарезанными ломтями молодого барашка в секретном маринаде. В синем небе не было ни единого облачка, а в прозрачном воздухе, с трудом продираясь сквозь густую атмосферу предвкушений, суетились мушки-пчелки.
Все домочадицы (все две!) согласились с этой аксиомой только после того, как я путем длительного измора выдавил их согласие на покупку недостроенного участка в конце дачного кооператива.
Город у нас хоть и небольшой, но до предела промышленный, отдыху души и тела вовсе не способствующий. Офисный отдых, по нынешним временам стандартно-статусный, и я бы сказал — портативный. Ну, слетали в Египет на неделю, ну, в Крым съездили на следующий год… А как же насчет кулацкого мировоззрения — «моё!»? А чем заменить распирающее грудь осознание себя помещиком-хлебосолом? Где реализовать зудящее внутри пресловутое «прайвеси»? В двухкомнатном склепе девятиэтажки, пусть он хоть и трижды улучшенной планировки? Покорнейше благодарю!
Теперь получается, что жизнь на даче почти в полгода умещается и успевает стать привычкой. К середине лета даже зловещие клубы пара из гигантских труб городской ТЭЦ на пределе видимости в хорошую погоду, воспринимаются как неудачные декорации к сельскому пейзажу. Есть и признаки цивилизации: пять раз в неделю, утром и вечером, функционирует чудом сохранившийся автобусный маршрут «Центр – Садки-2». Благодать!
Уже четыре года, каждую последнюю субботу мая, у нас происходит встреча старых друзей. А поскольку настоящих друзей много не бывает, то и выливается эта встреча в tete-a-tete двух закадычных приятелей, некогда три года мыкавших горе за одной школьной партой. Мор, глад, семь казней египетских – ничто не воспрепятствует рандеву, ибо дана клятва на крови в самую первую, спонтанную, встречу. На протяжении же каждого года клятвы всячески подтверждаются в телефонном режиме.
Мой друг Виталик, как говорил Остап Бендер – мощный старик. Изрезанное морщинами мужественное лицо (пррроклятые годы!), умные, насмешливые глаза и кустистые брови оперного Мефистофеля. Он высок, тощ и угловат, но спокоен и мрачно-благодушен, как дон Корлеоне. Ходячий парадокс, в общем. При первом знакомстве ни в жизнь не догадаешься, что перед тобой раздолбай высшей пробы. Отец вьетнамской демократии. Работает он личным водителем у патриарха многочисленной колонии выходцев из Юго-Восточной Азии, которые еще при «совке» осели в Харькове и навострились производить разноцветные трусы и майки миллионными тиражами. Триада местного разлива, одним словом. И этот туда затесался.
Время тянется медленно. Виталий Палыч, небось, как всегда, прибудут к двенадцати, к часу. А сейчас только половина одиннадцатого.
Я, скучая, побродил вокруг дома, зашел в садик, посидел за столом.
Супруга с дочерью утром отбыли с посольством к теще, которая проживает в «хрущобах» на противоположной окраине города. Этот визит тоже стал традицией. Принимать участие в пьянке двух бывших одноклассников Лена отказалась наотрез еще после первого раза. Аргумент привела, в общем-то, убойный: «Ты когда-нибудь с пьяным собой разговаривал?» Ну, тут не поспоришь.
Возвращается семейство, как правило, на следующий день. Лена отпаивает нас рассолом и пивом, а дочь наблюдает за этим процессом с интересом зоолога. Причем, в ее понимании дядя Виталик всегда держится «мачом», а папа своим видом навевает мысли об эвтаназии, поскольку похмельные страдания его похожи на агонию смертельно раненого бегемота.
Я вышел со двора, и, развлекаясь, приложил ладонь козырьком ко лбу.
С одной стороны, до самого горизонта, простирается рапсовое поле. Оно бугрится пологими зелеными холмами до самой ТЭЦ и рябит барашками горячего воздуха.
С другой стороны, как раз от моей дачи, начинается ровная, как стрела, улица, по которой в данный момент ковыляет соседка, баба Таня.
Удирать было поздно, и я, изобразив на лице соответствующее моменту приветливое выражение, остался у калитки.
— Доброе утро, баб Тань! – вяло помахал рукой.
Баба Таня, пройдя мимо своего двора, остановилась в двух шагах от меня и поставила большую хозяйственную сумку на обочину. Достала откуда-то из-под пачки макарон и батона скомканный носовой платок:
— Доброго здоровья! А ты слыхал, что немцы «доброе утро» говорят только до восьми утра, а после восьми – «добрый день»? – Блеснула баба Таня почерпнутыми из телевизора знаниями и строго воззрилась на мое испачканное золой брюхо. Всю жизнь проработав на заводе крановщицей, она прохладно относится к людям, которые не подрываются с постели в пять утра для прополки грядок.
— Слыхал, слыхал… — пробормотал я, и, чтобы избежать пространной лекции: «Вот в наше время!… а сейчас!…», резко сменил тему, — молодая редиска в какую цену сегодня?
Вместо ответа баба Таня пристально посмотрела через заборчик во двор, и ее лицо вдруг приобрело скорбное выражение.
«Начинается!» — холодея, подумал я.
— Ты не видел – Тишенька мой не вернулся? – Баба Таня промокнула оба глаза скомканным платком.
— Неа, не видел, — глядя в сторону, я притворно загрустил. — Я бы сразу вам сказал, если что.
Уже два дня при виде соседки у меня появляется чувство абстрактной вины. Я не люблю кошек. Но по необходимости всегда относился к ним с философским терпением. Исключением стал соседский Тихон: серый в черных разводах ублюдок с отгрызенным левым ухом на крупной башке. С первого дня мы невзлюбили друг друга. И Тиша взялся изо всех сил поддерживать жаркое пламя в очаге нашей неприязни. Он завел привычку по нескольку раз в день, подрагивая хвостом, неспешно прогуливаться по тротуарчику в моем дворе. Каждый вечер он, поглядывая с угрюмой наглостью, демонстративно усаживался гадить в моем садике, предварительно вырыв ямку в мягкой земле. Общеизвестно, что кошки считают всю округу своими владениями. Поэтому я с ангельской кротостью взирал на хамские выходки обнаглевшего минитигра.
Но всему есть предел, и когда эта сволочь повадилась каждую ночь метить входную дверь в веранду святая святых — пряничного домика, я не выдержал. Стыдясь домочадцев, тайком изготовил мощную рогатку, вспомнил детство золотое, потренировался, и пару раз метко врезал под хвост мерзавцу зелеными абрикосами. Как и следовало ожидать, воспитательный расстрел не возымел должного эффекта, только к угрюмой наглости во взгляде Тихона примешалось вселенское презрение. Я уже запланировал, было, засаду, чтобы поймать гада на месте преступления и поступить по законам военного времени, но вчера кот вдруг исчез. Мне полегчало: не довел до греха – и на том спасибо.
— Голодный, наверное, где-то бродит, бедненький! Или украл, может, кто? – Запричитала соседка.
— Да ну! Вернется! – Поспешил успокоить я. – Коты вообще склонны к бродяжничеству. Это же вам не квартирный кастрированный мурчик. Это ж гусар, бабник, забияка, ух!..
Баба Таня посмотрела на меня с сомнением, что-то вспомнила и снова полезла в сумку:
— Ты, вроде, специалист. Посмотри-ка, вот, на это… — она достала из недр сумки яркую коробку из-под китайского миксера. У меня сразу же заныли зубы.
— Татьяна Николаевна! – Я перешел на официальный тон. – Сколько можно рассказывать о сетевом маркетинге? Все неймется? Мало вам электронного пояса от радикулита? Мало таблеток от всех болезней?
— Да ты погоди ругаться-то… — засуетилась баба Таня, пытаясь открыть коробку. – И никакой это не меркетиг. Ты Егоровну помнишь? Ну, она еще в горкомовской столовой работала, помнишь? Так это внучок ее, такой хороший парень, культурный такой, дал попользоваться. Услышал, как я о Тише убиваюсь, пожалел меня, старую, и говорит: « На, баба Таня, пользуйся! Только завтра обратно принеси. Правда, там батареек на сутки-то и хватит, не больше. Включи, говорит, и пока работает — ищи кота своего!»
Старуха, наконец, открыла коробку, и сунула ее мне под нос.
Я заложил руки за спину и заглянул внутрь:
— Умгу! И что это? Котоискатель?
— Машинка времени!
— Что??!!!
Второй раз в жизни я оказался в ситуации, когда хочется упасть и ржать до слез, катаясь по земле, а делать этого нельзя. Впервые такое было в армии, на учениях, когда пьяный скотина-старшина провалился в нужник.
— Как Сережка сказал, так и я тебе говорю. «Вернешься, говорит, назад — в пятницу, и вычислишь, куда твой кот подевался!» – Баба Таня испытующе поглядывала то на меня, то в коробку.
«Машинка времени» представляла собой «кирпич» — древний, даже можно сказать, раритетный мобильный телефон с оторванной антенной. Вместо нее торчала небрежно воткнутая свитая из медной проволоки пружина. Потертый корпус был немилосердно исковырян отверткой, или чем-то острым. Там и сям нелепо торчали варварски вмонтированные светодиоды, тумблера и резисторы. В общем, было ясно: кто-то валял дурака в расчете на абсолютно безграмотного пожилого человека. И, к сожалению, расчет оказался верным.
Ржать перехотелось.
— Небось, на целую литруху Сережка разжился, да еще и с закуской? – грустно спросил я.
— Что ты, что ты! – замахала платком баба Таня. – Ни копейки не взял! Только велел завтра обратно ему принести, на рынок.
Я горестно покачал головой от бессилия что-нибудь доказать, и с расстановкой, глядя в слезящиеся глаза бабки, произнес:
— Баб Тань! Если все так, как говорил этот твой Сережка, то «завтра» — это уже «сегодня»!
— Как это? – удивилась старуха.
— А вот так это! Отнеси-ка ты это дерьмо Сережке обратно. Если начнет деньги требовать, мол, прибор испортила, да, мол, компенсировать надо – скажешь мне! Я ему устрою и «машинку», и путешествия во времени, и конечную остановку в реанимации! Ну, блин, Энштейны, мать их вместе с бабушкой!
Я договаривал, уже не глядя на бабку, поскольку в конце улицы появился пылящий «жигуленок» синего цвета, с «шашечками» на крыше. Хотелось надеяться, что прибыл, наконец, Виталик.
Так и оказалось. На пассажирском сиденье маячил упирающийся головой в потолок силуэт. А оттопыренные уши силуэта нельзя было спутать ни с чем в мире.
Баба Таня начала суетливо собираться домой. Велела передавать поклон Виталию Палычу, а здороваться лично — постеснялась. Она относилась к Виталику с большим пиететом и робостью. В прошлогодние посиделки он наповал сразил ее эпикурейством (угощал кота шашлыком, пьяный кретин!) и мудреными ругательствами, вроде «тридцать три раза массаракш!». Из чего соседкой был сделан вывод, что человек он в высшей степени грамотный, зажиточный и обстоятельный.
Я заскочил к себе во двор, захлопнул калитку, положил сверху на нее локти и приготовился к спектаклю, которым ежегодно начинался ритуал встречи.
Замызганная «шестерка» остановилась, открылась дверца, и из нее по частям выбрался Виталик. Он обошел машину, открыл багажник, достал оттуда спортивную сумку, и, уронив ее на землю, сказал в пространство: «Завтра в два!». Водитель в бейсболке молча кивнул, развернул машину.
Виталик не спеша достал сигарету и застыл, глядя вслед клубам пыли. Он стоял минуты две, молча курил, смотрел вдоль улицы. Наконец, швырнул окурок на дорогу и надменно произнес:
— Ну?
— Ась? – Тут же отозвался я.
— Сумку мне самому, что ли, тащить?
— Так прислуга в отпуске, а дворецкий заболемши! Может, сами как-нибудь? – сладко пропел я, но калитку так и не открыл.
Виталик покивал, как будто оправдались его наихудшие ожидания, тяжко вздохнул, поднял сумку и двинулся к калитке:
— Эх, мохнорылые, сиволапые! Даже гостя толком не встретят! – остановился напротив и подмигнул, — Здорово, толстый!
— Здорово, якудза! – я распахнул калитку.
Последовал энергичный треск столкнувшихся дланей и гулкие хлопки по спине. Праздник начался. Пока я раздувал в мангале стартовый костерчик, Виталик скрылся в доме, переоделся в видавшие виды спортивные штаны, мятую футболку, и вышел с бутылкой экзотического пойла в руках:
— Кентуккийский бурбон! Из самого сердца Северо-американских Соединенных Штатов! Город – деревне! Понимаешь, деревня?
— Ага, понимаю! Кукурузный виски – это как огуречный шашлык! На «Реми Мартин» денег пожалел, жопошник? – Я капризно отвесил губу.
— Ух, ты! Чернопятые уже и в бурбонах разбираются, и словей французских начитались!
— А то! Короче, так: начнем с моего «саке». Лена приготовила литров пять, думаю, на сегодня хватит, – улыбнулся я. – По паре пропустим, а там как карта ляжет. Давай-ка, для аппетиту и обострения вкуса по первой, под селедочку.
— У-ммм! – Закатил глаза Виталик, гулко сглотнул и, предвкушая таинство «первой», принялся раскладывать одноразовые тарелки.
Нет, мы не алкоголики. Но, кто не испытал удивительного чувства, когда в процессе нанизывания мяса на шампуры по жилам растекается спиртное – тот нам не судья! Тем более, если процесс сопровождается неспешной беседой о всякой, близкой душе, всячине, а усиливающийся аромат от капающего на угли жира упрямо зомбирует: «налей и выпей!».
Под первую порцию шашлыка вздрогнули еще. Все вокруг стало мягким и восхитительным. Тень от яблони развернулась именно так, как нам хотелось, и накрыла место трапезы.
Когда у меня на языке уже вертелся традиционный вопрос «Жениться-то, охламон, собираешься?», Виталик вдруг завопил:
— Привет, Николавна!!! Как жись молодая?!
Я привстал, проследил за его взглядом, и остолбенел от нелепости увиденного.
На пороге своей дачи стояла баба Таня и держала в руках давешнюю коробку с «кирпичом». Она водила коробкой из стороны в сторону как миноискателем и шипела: «Кыс-кыс-кыс!». Была старуха какой-то прозрачной, не отвечала на приветствие Виталика, а самое главное — над ней и вокруг нее куполом стояли сумерки. Купол был около трех метров в диаметре. Виталик мог его и не заметить, потому что, во-первых – был уже прилично поддатый, а во-вторых – смотрел сквозь затейливую решетку бетонного заборчика, за которым еще и рос чахленький куст рябины, закрывающий обзор.
Все дальнейшее произошло в одно мгновение.
— Чего это она? – кисло улыбаясь, повернулся ко мне Виталик. В этот же момент баба Таня, недовольно поджав губы, наклонила ухо к коробке и энергично потрясла ею. Сумеречный купол тут же вырос в несколько раз, и накрыл всю соседскую дачу с добрым куском моей. В его поле попала наша «поляна». Кромка купола пролегла в полуметре от моих ног, и я инстинктивно отпрыгнул назад. Никогда и не думал, что умею прыгать так далеко спиной вперед.
Виталик не мог проявить такую же прыть, поскольку он ничего не понял, и продолжал сидеть с шашлыком в руке, правой стороной к забору. Он просто сказал «Эп!», и исчез. Вместе с шампуром. А вместе с Виталиком исчезли стулья, мангал, столик со снедью и ведерко с остатками мяса в секретном маринаде. Зато в углу, вместо мангала, явно нарисовалась куча хлама, которую я убрал накануне.
Не думаю, что был сильно пьян. Так, средне. Но мысль о том, что это и есть мифическая «машинка времени» в действии, как-то сразу пришла мне в голову. Я даже, зачем-то спрятавшись за деревом, завопил фальцетом в сторону призрака бабы Тани: «Ты что вытворяешь, дура старая??!!! Выключи эту парашу!!!». На что она ответила: «Тишенька! Ты где? Кыс-кыс-кыс!»
Обычно в таких случаях, говорят, начинается паника. Ничего такого у меня не было. А была гудящая пустота в груди, бешеное сердцебиение, омерзительный, липкий страх и гаденькая мыслишка на краю сознания. Предал друга! Свою шкуру спасти успел, а друга бросил! Где он теперь, куда девался? Это же сейчас у бабки этот, как его, перпетуум… Нет! Континуум! Или как его, матьегозаногуум? Так, спокойно! Что делать? Делать-то чего? Все равно ведь не слышит старуха, раз она во «вчера», а я в «сегодня»! Так! Что мы читали на эту тему? Ну-ка? Ага, хрен с маслом! Вспомнишь тут! Видать, Виталик тоже во «вчера» оказался… Подожди! А раз «вчера» и сумерки, значит, чешет он сейчас себе спокойно в поезде, валяется на верхней полке, носками воняет… Или нет? Или разнесло его по молекулам во времени и пространстве – хрен соберешь обратно! Как там, у Лема… нет, у Азимова? Кажется, в дочкином ноутбуке что-то было… Надо бы посмотреть. Ага, я зайду в дом, а карга опять «машинку» теребить начнет! Накроет весь поселок, нахрен… А если не зайду, а поселок все равно накроет, какая тогда разница, дебил? Короче, так: нужно зайти в дом! О! И нужно выпить в доме, для прочистки мозгов! А там, пусть хоть и на молекулы расшибет!
Я осторожно зашел в веранду, порылся в холодильнике и среди салатов с укропами нашел полную литровку. Стакан доставать не стал, чтобы успеть приложиться перед исчезновением, и хватил прямо из горлышка. Очень прилично, надо сказать, хватил. В голове тут же зажужжали жуки, а пучок укропа начал расползаться в пальцах и никак не хотел попадать в рот.
Размышления ни к чему не привели. Толковых идей не было. В голове копошились только глупые вариации на тему классической комедии. «Видал, какую мафыну ивобрели?!», «Перво-наперво Сережку на кол посадить, а уж опосля!…». «Повинен смерти!». Лезть на второй этаж за ноутбуком перехотелось: бардак там, у Дашки в ноутбуке, хрен чего найдешь. Я растерянно скитался туда сюда вдоль широкого окна веранды и, наверное, снаружи был похож на испуганного хомячка в клетке. Стыдно признаться, но выходить во двор я боялся. А совсем удрать с дачи через окно — не позволяло самолюбие. Тем более что на улице уже наступали сумерки, а в куполе была непроглядная ночь, и разница между «там» и «тут» с каждой минутой становилась все меньше. Не ровен час, вляпаешься впотьмах башкой в купол, и вынырнешь в двух «ипостасях»: сам здесь, а башка вчера в кровати! Мысль показалась настолько забавной, что я даже нервно захихикал. Чтобы вернуть себя в серьезное состояние — приложился еще раз. Даже укроп жрать не стал, занюхал подолом футболки.
Ну, блин, я вот вам завтра задам! А, кстати: «завтра» — это завтра, или послезавтра? И вдруг пришла гениальная мысль: утро-то вечера мудренее! Раз говорят, что батареек хватит только на сутки – значит, и подождем, пока они кончатся! В смысле – сутки, в смысле – батарейки…
Вот только Виталика надо предупредить, пусть не паникует.
Я приоткрыл дверь на ширину ладони, и, вцепившись в косяк, чтобы не выпасть наружу, изо всей мочи заорал в «пятницу»:
— Виталь!!! Ты завтра приезжай!!! Ладно?!!!
* * *
В веранде неразборчиво забубнило, зашелестели пакеты, хлопнула дверца холодильника, загремела посуда. Значит, наступило утро, и от тещи вернулось посольство.
Я лежал с закрытыми глазами. Скрипнула дверь в комнату, и вошла любимая дочь. Поцеловала меня в щеку — «Приветик, пап! Ты как?», пальцами подняла мне веко, участливо осведомилась, не пойти ли обмазать стену «йадом», после чего обидно захохотала и выскочила обратно в веранду. Спасибо тебе, господи, за милосердных, заботливых детишек!
Близился час расплаты. Я оттягивал его как мог. Ужасно болела голова, хотелось пить, и пересохший язык не помещался во рту. Но я мужественно продолжал валяться в постели.
Наконец, свершилось:
— У тебя совесть есть? – заглянула в комнату любимая супружница. Я внутренне сжался и приготовился врать, изворачиваться и оправдываться. Но от ее следующей фразы вскочил на ноги как ужаленный.
— Ты бы хоть помог человеку раздеться! Как бомжи, ей богу!
— Где он? – каркнул я, нервно пришлепывая босой ногой.
— Наверху, как всегда… — удивилась Лена моей взвинченности.
Как был, в трусах, я влетел на второй этаж, в мансарду.
«Человек» мирно храпел на надувной кровати и пускал слюни. Его футболка была завернута до подмышек. Все молекулы тощего тела, вроде, были на месте.
Прежде чем начать его тормошить, я выглянул в круглое окошко на улицу.
Стояла чудесная, солнечная погода. Ни куполов, ни сумерек, ни прозрачных старушек нигде не наблюдалось. Мангал, столик, стулья – все было на месте. По соседской клубнике, к стайке купающихся в пыли воробьев, подкрадывался Тихон. Я смотрел на него почти с обожанием.
— Доброе утро, сэр! Как почивали? – раздался за спиной сонный голос, и я, развернувшись, устремился обсуждать с другом пережитый катаклизм.
Но, если живой и здоровый Виталик меня порадовал, то его реакция на мой рассказ окончательно испортила настроение. Согласен: мои слова звучали сбивчиво, неубедительно, я путался в очередности событий. Но и отнестись к ним можно было с немного большим доверием. Виталик же хмыкал, невпопад кивал, чесал то репу, то волосню на груди, и загадочно ухмылялся.
В конце концов, я озверел:
— Что ты лыбишься, Будда сраный?! Думаешь, я вру? Пацана, что ли, нашел?
— Э-ээ-ээ… — начал, было, он.
— Алкоголики, завтракать! – пропела снизу Лена, и мы спустились в веранду.
На столе стояла сковородка с гигантской яичницей, нарезанный батон, запотевшая двухлитровка пива, тарелки-вилки-стаканы и самовар. Кроме того, супруга эффектно грохнула о столешницу связкой твердокаменной воблы.
— Ленусик, ты ангел! – заискрился счастьем этот кретин, чмокнул ручку и уселся жрать. Я был вне себя от бешенства. Уж кому-кому, а мне-то была известна дальнейшая программа визита. Сейчас начнется светская беседа, школьные воспоминания, ахи-вздохи о дороговизне столичной жизни, а также обсуждение плюсов и минусов многочисленных претенденток на руку и сердце нашего «кавалера из метрополии». И будет это длиться до самого его отъезда.
Так и вышло. Они неспешно соревновались в свежести сплетен, а я молча давился воблой и злостью пока не прогудел сигнал у ворот.
Его сиятельство, Виталий Палыч, успев откушать чаю, быстро переоделись и принялись расшаркиваться. Мои гримасы и пантомимы оне упорно игнорировали, шумно распрощались с моим семейством, и только усевшись в такси, опустили окно и снизошли:
— Ну, ты и тормоз!
— Это почему же? – угрюмо осведомился я.
— По кочану! Никто никуда не исчезал. Вспомни — мы с тобой два дня гудели: субботу и воскресенье. Ты уговорил, а я согласился. А сегодня – понедельник. Перепой у тебя, у бедняжки! Ну, крепись! Без меня много не бухай, веди себя прилично! Приеду домой – перезвоню. Синьчаао! – И царственно кивнул водителю.
— Сам ты тормоз! У Ленки хотя бы спросил, какой день-то сегодня! Они от тещи утром приехали рейсовым автобусом. А по понедельникам автобусы к нам не ходят! Понял? Здорово тебя, видать, в континууме-то по мозгам звездануло, Жюль Верн хренов! – крикнул я уже вслед клубящейся пыли.
Ну и ладно! Я ему по телефону все это обскажу, когда перезвонит. Завтра.
horde.me
ну что ж начнем — Перевод на английский — примеры русский
На основании Вашего запроса эти примеры могут содержать грубую лексику.
На основании Вашего запроса эти примеры могут содержать разговорную лексику.
Ну что ж начнем все сначала.
Ну что ж начнем все сначала.
Предложить пример
Другие результаты
Ну что ж, начнем без него.
Ну что ж, начнём веселье…
Ну что ж, начнём с малышки.
Ну что ж, начнём опыт.
Ну что ж, начнём со ста долларов.
Ну что ж. Начнем с тебя, простого венгра.
Ну что ж, начнем представление робота-комика.
Ну что ж, начнём торг с одного миллиона долларов.
Понятно. Ну что ж, тогда начнем.
Ну что ж, давайте начнем допрос.
Ну что ж, давайте начнём собрание.
Ну что ж, давайте начнём собрание.
Ну, что ж, начнем.
Ну что ж, начнем, пора бы уже, да?
«Ублажить»? Ну что ж. Начнем с тебя, простого венгра.
Ну, что ж, начнем, да?
Ну что ж, начнем?
Ну что ж, начнем.
context.reverso.net