Как пишется пинбол: Что-то пошло не так (404)

Разное

Разработчик пинбола для Windows XP рассказал о том, почему игра не появится в Windows 11 / Хабр

Привет, меня зовут Дейв Пламмер, я бывший разработчик операционных систем Microsoft. Я работал в компании ещё с эпохи MS-DOS и Windows 95. Так получилось, что мне довелось портировать игру Space Cadet, поставлявшуюся в комплекте с Windows. Сегодня я поговорил с разработчиком из Microsoft, который полностью удалил её из операционной системы, чтобы понять, почему это было сделано, а также чтобы оценить перспективы возврата игры. Также я покажу как запустить этот пинбол в Windows 10 и протестирую его работу в новой Windows 11, чтобы проверить, работает ли он спустя почти 25 лет. Сразу должен сказать, что я не занимался графикой, звуком, дизайном стола и разработкой геймплея, даже оригинальный код писал не я. Изначально это была отдельная игра Full Tilt! Pinball, выпущенная Maxis в 1995 году. Я могу лишь похвастаться тем, что взял относительно малоизвестную игру и портировал её на платформу, получившую больше миллиарда пользователей.

Изначально я добровольно вызвался портировать игру на Windows NT 4.0.



В оригинальной игре Full Tilt! Pinball было три пинбольных стола: Space Cadet, Skullduggery и Dragon’s Keep

Итак, это был 1995 год, я занимался портированием оболочки Win 95 в Windows NT. Оболочка включала в себя меню «Пуск», значки Рабочего стола, папки, общие элементы управления, общие диалоговые окна, в общем, основную часть UI, которую вы видите. Наш вице-президент Джим Олчин хотел включить в комплект Windows NT нечто, способное продемонстрировать новые графические и звуковые API, которые были впервые добавлены в ОС. Естественно, лучшим решением стала бы зрелищная игра с красивым звуком и интересным геймплеем. Это бы позволило избавить Windows NT от имиджа «скучной» системы. Как и пасьянс, эта игра стала почти неотъемлемым символом операционных систем, в комплекте которых она поставлялась. Однажды, когда я работал над портированием оболочки, ко мне подошёл мой руководитель и спросил, было бы мне интересно портировать игру в пинбол из Windows 95 в Windows NT.

Задача кажется довольно простой, но я уже знал, что иногда перенос кода с 95 в NT может быть затруднительным. Это зависит от того, как он был написан и какие API использовал. Но я всё равно согласился, потому что любил игры и ухватился за возможность поработать над одной из них, да ещё и получать за это зарплату.

Моей основной специальностью в команде разработки оболочки было устранение проблем, связанных с RISC-процессором MIPS. Все мы совместно работали над тем, чтобы оболочка Win 95 заработала в NT, а я в частности занимался вопросами, возникавшими с MIPS. В те времена Windows работала на нескольких архитектурах, в том числе Intel, MIPS RISC, PowerPC и Alpha AXP. Пользователь мог приобрести версию Windows, скомпилированную для одной из этих архитектур. В нашей команде каждым процессором занимался свой специалист, решавший уникальные для платформы проблемы, и лично я работал с MIPS. На моём рабочем столе даже не было x86 и я запускал NT 3.51 на машине с MIPS, которую использовал как основной инструмент разработки.

Я перешёл с 486 сразу на MIPS, полностью миновав этап работы с Intel Pentium. Чаще всего, если нам удавалось заставить работать код на одном из чипов RISC, он с большой вероятностью мог работать на любом из них, однако добиться этого было сложно, потому что эти чипы требовали, чтобы данные находились в 32-битных границах. В архитектуре x86 ценился каждый бит, поэтому большая часть кода для x86 плотно упаковывала переменные в границы байта, что не подходит для RISC.

Как бы то ни было, если бы я заставил игру работать на моей машине с MIPS, то она бы работала и на любой другой. Однако возникло несколько проблем — во-первых, код временами был весьма запутан. Код игры писали не наши разработчики, Microsoft просто купила его, и он был написан не в том стиле, к которому я привык. Отличие игры от операционной системы в том, что игра часто имеет одну версию, а для операционки выпускаются версия за версией, одна поверх другой. Многие игры пишутся по принципу «выпустил и забыл», а удобство поддержки кода и его читаемость не всегда так важны, как скорость работы и сроки выпуска проекта.

Сильно поразил меня код звукового движка. Разумеется, я уверен, что с ним всё было в порядке, но написан он был на ассемблере x86. Однако код x86 очень мало бы помог мне при работе с MIPS, PowerPC и Alpha. Операционные системы наподобие Windows на 99,99% состоят из кода на C и C++, а ассемблер используется практически только в слое абстракции оборудования и, возможно, в загрузочном коде. В конце концов, если у вас есть полудюжина целевых процессорных архитектур, вы не будете вручную писать код на ассемблере для каждого из них, а захотите написать его один раз на C. Чтобы игра заработала, мне нужно было вырезать весь код на языке ассемблера и заменить собственным кодом на C, который затем будет скомпилирован в нативный код для каждой платформы.

По счастливому совпадению, за пару месяцев до этого я встречался с командой разработчиков сборников игр Microsoft Arcade, чтобы протестировать их реализацию старой игры Atari для аркадных автоматов под названием Tempest, по которой я был чемпионом мира. Я созвонился с этими ребятами и попросил прислать мне код демо, занимающийся звуком, чтобы заменить им код на ассемблере. Разобравшись с примером на C, я смог создать новый звуковой движок на C++, работавший на всех нужных процессорах. Вскоре после этого мне удалось заставить игру работать достаточно хорошо для того, чтобы можно было её тестировать. Честно говоря, было здорово получать зарплату за игру в пинбол, однако вскоре моя работа над ним закончилась и я приступил к другим проектам.

Tempest из сборника Microsoft Arcade

О пинболе я не вспоминал лет десять, пока не стал волонтёром в школе своего сына, где помогал маленьким детям с их компьютерной лабораторией. Я увидел ребёнка, который вместо того, чтобы выполнять задание, играл в пинбол. Он спросил меня, играл ли я когда-нибудь в него. Я ответил, что не только играл, но и работал над ним в Microsoft. До того момента ни одного ребёнка не впечатляло ничего из того, над чем работал я, потому что, будем откровенны, когда ты в детском саду, то диспетчер задач — это та штука, которую использует твой папа, чтобы починить компьютер, пока ты плачешь как младенец из-за того, что диск с игрой застрял в приводе.

До семи-восьми лет дети обычно не пользуются диспетчером задач, поэтому обычно им было незнакомо почти всё то, над чем работал я. Но с пинболом совсем другая история — для многих детей пинбол стал игрой, в которую они играли, потому что это была единственная игра на компьютере. Конечно, это не значит, что игра хороша, просто она действительно была повсеместной, потому что поставлялась с Windows и её можно было найти на любом PC. Сегодня её уже нет, но если у вас есть копия игры, то она вполне запустится на современных системах.

Однако прежде давайте поговорим о причинах того, почему её удалили из Windows. Чтобы выяснить это, я обратился напрямую к Реймонду Чену — разработчику Microsoft, работавшему над всеми версиями Windows с середины 90-х. Оказалось, что точно так же, как мне поручили портировать игру с Windows 95 x86 на 32-битную Windows NT, кому-то нужно было дать задание портировать её с 32-битной Windows на 64-битную, и этим человеком был Реймонд. В своё время у меня было несколько недель для работы исключительно над пинболом, но для Реймонда это была лишь крошечная часть его работы по обновлению всей оболочки до 64 бит.

Пинбол с трудом поддавался портированию — при сборке для 64-битной системы система распознавания коллизий работала некорректно — шарик проходил через препятствия, а не отталкивался от них. Очевидно, что в коде оригинала присутствовали какие-то трюки или зависимость от 32-битной компиляции. Реймонд позвал на помощь своего коллегу, но даже потратив достаточно времени, они не приблизились к решению. Когда стало ясно, что из-за пинбола они не уложатся в график работы, то они осознали, что единственный возможный вариант — избавиться от него. Так они и поступили: пинбол не совершил перехода с 32 на 64 бита. Но если никогда не существовало 64-битной версии пинбола, то как же его можно запустить в 64-битной Windows? Это возможно благодаря WoW64. Нативно Windows работает в 64 битах, а 32-битные приложения работают в специальном слое Windows on Windows, обеспечивающем совместимость с 32 битами. Это похоже на то, как мы запускали 16-битные приложения Windows 3.1 в 32-битной Windows, только на следующем логическом этапе.
Насколько я знаю, при установке новой копии 64-битной Windows все двоичные файлы в ней являются 64-битными и в ней нет ничего 32-битного, поэтому подсистеме WoW64 запускаться не нужно. То есть она не занимает время при запуске и не потребляет ресурсов, пока не запущены 32-битные приложения. Однако подсистеме WoW64 требуется загрузка, для чего нужны время и ресурсы. Кто-то может возразить, что пинбол не загружается при запуске, поэтому это не важно. Но всё равно странно и непрофессионально было бы выпускать с Windows единственный 32-битный двоичный файл. К тому же, если бы 32-битный файл выпустили с 64-битной Windows, а пользователь отключил бы слой WoW64, то он бы не запустился. Поэтому единственным реальным решением стало бы вложение времени в полное решение проблемы, что, вероятно, не стоило усилий. Во-первых, это древняя игра, и хотя у многих людей она вызывает ностальгию, мне не кажется, что более молодые пользователи ею очарованы. К тому же по сравнению с Windows 11 она графически устарела — нельзя выпускать игру в том же виде, нужно потратиться не только на отладку и кодинг, но и на визуальную смену стиля и графики.
К тому же необходимо добавить изменение размеров и масштаба, которые отсутствовали в оригинале.

Автор статьи и Реймонд Чен

Ещё один аргумент против портирования — старую игру по-прежнему можно запускать, хотя есть и юридические тонкости. Я не юрист, но мне кажется, что если у вас есть лицензионные копии Windows XP и Windows 10, то вы можете запустить компонент XP в Win 10, но, может быть, в лицензии чётко говорится, что они ни в коем случае не разделимы. Если у вас есть соответствующая лицензия, то двоичный файл можно найти и онлайн, поэтому откапывать старый CD с Windows XP необязательно. Но имейте в виду, что все найденные мной файлы не подписаны, поэтому могут кишеть троянами. Не стоит им доверять, если вы не можете выполнить двоичное сравнение или сравнить хэш md5. Я бы экспериментировал с ними на изолированной виртуальной машине. При запуске игры заставка открывается на весь экран, но сама игра занимает крошечную часть большого экрана монитора. Кто-то может сказать, что возможность беспроблемной работы старого приложения спустя 25 лет после его выпуска является свидетельством качества портирования. Другие могут сказать, что причиной этого является потрясающая обратная совместимость самой Windows. Как бы то ни было, Space Cadet по-прежнему запускается и в него можно играть в Windows 10.

Глубоко внутри ядра логики пинбола есть кусок кода, который, как мне кажется, никто не понимает полностью. Ну, может быть, его понимает Реймонд, но я точно в нём не разобрался. Он называется стейт-машиной и он почти полностью незадокументирован. Каждый раз, когда код проходит через него, состояние машины изменяется, и это состояние отслеживается в состоянии разбросанных по программе переменных, поэтому очень сложно разобраться, что происходит, но всё работает.

Дополнение: в игре есть режим суперпользователя: обычно в мире систем мы такого не делаем, поэтому пинбол — практически единственный пример такой программы в Windows. Он не делает игрока настоящим суперпользователем, а просто даёт ему новые возможности в игре. Для активации режима начните новую игру, дождитесь падения шарика и наберите на клавиатуре hidden test. После этого вы сможете управлять физикой шарика при помощи мыши и перетаскивать его по полю. Так же есть команды, дающие игроку дополнительные шарики, повышающие его в звании и добавляющие в таблицу рекордов.

Читать онлайн «Трилогия Крысы (Слушай песню ветра. Пинбол-1973. Охота на овец. Дэнс, дэнс, дэнс)», Харуки Мураками – ЛитРес

1

«Такой вещи, как идеальный текст, не существует. Как не существует идеального отчаяния».

Это сказал мне один писатель, с которым я случайно познакомился в студенчестве. Что это означает на самом деле, я понял значительно позже – а тогда это было неплохим утешением. Идеальных текстов не бывает – и все.

Тем не менее, как только дело доходило до того, чтобы написать что-нибудь, на меня накатывало отчаяние. Потому что круг возможных тем был ограничен. Например, про слона я еще мог что-то написать, а вот про то, как со слоном обращаться, – уже вряд ли. Такие дела.

Восемь лет передо мной стояла эта дилемма. Целых восемь лет. Срок немалый.

Но пока учишься чему-то новому, стареть не так мучительно. Это если рассуждать абстрактно.

С двадцати с небольшим лет я все время стараюсь жить именно так. В ответ – бессчетные оплеухи, непонимание, обман, но в то же время – и драгоценный опыт. Приходили какие-то люди, заводили со мной разговоры, с грохотом проносились надо мной, как по мосту, и больше не возвращались. Я же сидел тихо, даже рта не открывал. И так встретил последний год, который оставался мне до тридцатника.

А сейчас думаю: дай-ка расскажу.

Конечно, это не решит ни одной проблемы, и, боюсь, после моего рассказа все останется на своих местах. В конце концов, тексты пишутся не для самоисцеления, а только ради слабой попытки на этом пути.

Однако, честно все рассказать чертовски трудно. Чем больше я стараюсь быть честным, тем глубже тонут во мраке нужные слова.

Я не собираюсь оправдываться. По крайней мере, лучше я пока написать не могу. Прибавить нечего. А еще вот что я думаю. Вдруг, забравшись в будущее – на несколько лет или даже десятилетий, – я обнаружу, что спасен? Тогда мои слоны вернутся на равнину, и я найду для мира слова красивее нынешних.

* * *

В сочинении текстов я многому научился у Дерека Хартфильда. Можно сказать, всему. Сам Хартфильд, к сожалению, был писателем во всех отношениях бесплодным. Если почитаете, сами увидите. Корявый текст, дурацкие темы, неуклюжие сюжеты. Однако, несмотря на все это, он был из тех немногих писателей, которые могли из текста сделать оружие. Современникам – таким, как Хемингуэй или Фитцжеральд, – он определенно не уступал в боевой выправке. Просто ему, Хартфильду, до конца дней не удавалось найти противника. Собственно, в этом и состояло его бесплодие.

Восемь лет и два месяца он вел эту бесплодную битву, а потом умер. Солнечным воскресным утром в июне 1938 года, держа в правой руке портрет Гитлера, а в левой – зонтик, он прыгнул с крыши «Эмпайр-Стейт-Билдинг». Его смерть, равно как и жизнь, особых разговоров не вызвала.

Первая книга Хартфилвда попала мне в руки случайно – они не переиздавались. Я заканчивал тогда среднюю школу и страдал от кожной болезни в паху. Книгу мне подарил дядя, а через три года он заболел раком кишечника. Его искромсали вдоль и поперек, напихали пластиковых трубок во все входы и выходы – он намучился и умер. Когда я в последний раз видел его, он напоминал хитрую обезьянку, коричневую и сморщенную.

* * *

Всего у меня было три дяди – еще один умер в предместьях Шанхая. Через два дня после окончания войны он наступил на им же закопанную мину. Единственный дядя, оставшийся в живых, стал фокусником и ездит с выступлениями по курортам.

* * *

Хартфильд так высказался о хорошем тексте: «Процесс написания текста есть не что иное, как подтверждение дистанции между пишущим и его окружением. Не чувства нужны здесь, а линейка». («Что плохого, если вам хорошо?», 1936 г.)

Зажав в руке линейку, я начал робко осматриваться. Дело было в год смерти президента Кеннеди – выходит, прошло уже пятнадцать лет. Целых пятнадцать лет я был занят тем, что выкидывал всё и вся. Как из самолета с отказавшим мотором для облегчения веса выбрасывают сначала багаж, потом сиденья, а в конце концов – несчастного бортпроводника, – так и я пятнадцать лет выкидывал всякую всячину. Но взамен почти ничего не получил.

Нет уверенности, что я все делал правильно. Стало легче, это да – но жутко при мысли о том, что останется от меня, когда придется встретить смерть. После кремации – неужели одни косточки?

«Когда душа темна, видишь только темные сны. А если совсем темная – то и вовсе никаких». Так говорила моя покойная бабушка.

В ночь, когда бабушка умерла, я протянул руку и тихонько закрыл ей веки. В это мгновение сон, который она смотрела семьдесят девять лет, тихо закончился, как короткий летний дождь, бивший по мостовой. Не осталось ничего.

* * *

И еще насчет текста. Последний раз.

Создание текста для меня – процесс мучительный. Бывает, за целый месяц ничего путного из себя не выдавить. Еще бывает, что пишешь три дня и три ночи – а написанное потом все истолкуют как-нибудь не так.

Но вместе с тем, писать текст – это штука веселая. Ей гораздо легче придать смысл, чем преодолению жизни.

Когда подростком я обратил на это внимание, то так удивился, что целую неделю ходил обалдевший. Казалось, стоит чуть пошевелить мозгами, как весь мир поменяет ценности, время потечет по-другому… Все будет, как я захочу.

То, что это ловушка, я обнаружил значительно позже. Разделив блокнот линией на две половины, я выписал в правую все, чего достиг за это время, а в левую – все, что потерял. Потерял, растоптал, бросил, принес в жертву, предал… До конца перечислить так и не смог.

Между нашими попытками что-то осознать и действительным осознанием лежит глубокая пропасть. Какой бы длины линейка у нас ни была, эту глубину нам не промерить. Все, что я могу передать на бумаге, – не более, чем перечень. Никакой не роман, никакая не литература – вообще не искусство. Просто блокнот, разделенный надвое вертикальной чертой. А что до морали – ну, может, немножко будет и ее.

Если же вам нужны искусство и литература, читайте греков. Ведь для того, чтобы родилось истинное искусство, совершенно необходим рабовладельческий строй. У древних греков рабы возделывали поля, готовили пищу и гребли на галерах, а горожане в это время предавались стихосложению и упражнениям в математике под средиземноморским солнцем. И это было искусство.

А какой текст может написать человек, посреди ночи роющийся в холодильнике на пустой кухне? Только вот такой и может.

Это я о себе.

2

История началась 8 августа 1970 года и закончилась через 18 дней – то есть, 26 августа того же года.

3

– ВСЕ БОГАТЫЕ – ГОВНЮКИ!

Крыса выкрикнул это мрачно, упираясь локтями в стойку и повернув голову ко мне.

Не исключено, что слова предназначались какой-нибудь кофемолке у меня за спиной. Я сидел рядом, и специально орать необходимости не было. Так или иначе, но после вопля Крыса принял довольный вид и снова принялся за пиво.

Впрочем, никто вокруг и не слышал, как Крыса кричал. Тесное заведение было битком набито посетителями, и все орали точно так же. Зрелище напоминало тонущий пароход.

– Паразиты! – сказал Крыса и тупо помотал головой. – Они ведь, сволочи, сами ничего не могут. Как увижу богатую харю, так прямо с души воротит.

Я кивнул, не отрываясь от стакана со слабым пивом. Крыса замолк и уставился на свои тощие пальцы, поворачивая руки то так, то этак – будто грел у костра. Я смиренно поднял глаза к потолку. Пока он не проведет ревизию всех десяти пальцев, одного за другим, разговора не получится. Всегда так.

За лето мы с Крысой выпили 25-метровый бассейн пива и покрыли пол «Джейз-бара» пятисантиметровым слоем арахисовой шелухи. Если бы мы этого не делали, то просто бы не выжили, такое скучное было лето.

Над стойкой «Джейз-бара» висела гравюра, вся выцветшая от табачного дыма. Когда бывало нечем заняться, я глазел на нее часами, и она не надоедала мне. Изображение на ней подошло бы для теста Роршаха. Я, например, видел двух зеленых обезьян – они сидели друг напротив друга и перекидывались двумя сдутыми теннисными мячиками.

Когда я сказал об этом бармену Джею, он внимательно посмотрел на гравюру и флегматично произнес:

– Обезьяны так обезьяны…

– А ты что видишь? – допытывался я.

– Левая обезьяна – это ты, а правая – я. Я бросаю тебе пиво, а ты мне – деньги.

Я допивал пиво под глубоким впечатлением от сказанного.

– Тошнит меня от них!

Это Крыса закончил инспекцию своих пальцев и вернулся к разговору.

Богатых Крыса ругал не в первый раз – он их и вправду ненавидел. Сам был из семьи далеко не бедной – но, стоило ему об этом напомнить, отвечал: «Я же не виноват, что так вышло!». Иногда (чаще – перебрав пива), я говорил: «Нет, ты виноват!» – и после чувствовал себя препогано. В словах Крысы все же была доля истины.

– А знаешь, почему я богатых не люблю?

В тот вечер Крыса решил развить тему. Так далеко этот разговор еще не заходил.

Я помотал головой – не знаю.

– Потому что, вообще говоря, богатые совсем мозгами не шевелят. Без фонаря и линейки они и жопу себе почесать не смогут.

«Вообще говоря» было у Крысы излюбленным выражением.

– Понятно.

– Эти сволочи о главном не думают. Прикидываются только, что думают. А все почему?

– Ну, почему?

– Не надо им это. Конечно, чтобы стать богатым, голова немножко нужна. А чтобы им оставаться – уже нет. Это как спутник – ему тоже бензина не надо. Знай себе крутись. А я – не такой, и ты тоже не такой. Нам, чтобы жить, надо обо всем думать. От завтрашней погоды – и до размера затычки в ванной. Правильно?

– Ага.

– Ну вот.

Сказав все, что хотел, Крыса достал из кармана салфетку и со скучающим видом прочистил нос. Я никогда не мог понять, где он серьезен, а где нет.

 

– Но ведь, в конце концов, все умрут, – закинул я удочку.

– Само собой. Все когда-нибудь умрут. Но до этого надо еще полсотни лет жить. А жить пятьдесят лет, думая, – это, вообще говоря, гораздо утомительнее, чем жить пять тысяч лет, ни о чем не думая. Правильно?

А ведь правильно…

4

Я познакомился с Крысой три года назад, весной, когда мы поступили в университет. Оба сильно напились, и уже не вспомнить, по какому поводу, в пятом часу утра оказались в его черном шестисотом «фиате». Наверное, захотели кого-нибудь навестить.

Так или иначе, мы были пьяны в дым. Вдобавок, стрелка спидометра показывала восемьдесят. Нас спасла только улыбка Фортуны: снеся парковую ограду, пропахав клумбу рододендронов и со всего размаху въехав в каменный столб, мы не заработали ни ушиба.

Придя в себя, я вышиб ногой поломанную дверь и вылез наружу. Крышка капота отлетела метров на десять и приземлилась у клетки с обезьянами, а передок «фиата» вогнулся точно по форме столба. Грубо разбуженные обезьяны страшно негодовали.

Крыса сидел, вцепившись обеими руками в руль и согнувшись пополам, – но не потому, что повредил себе что-то, а потому что блевал съеденной час тому назад пиццей на приборную доску. Я забрался на крышу и через люк заглянул внутрь.

– Ты как?

– Да ничего… Малость перепил только. Блюю…

– Вылезти можешь?

– Если вытащишь.

Крыса заглушил двигатель, взял с приборной доски пачку сигарет и сунул ее в карман. Потом схватился за мою руку и медленно выбрался наружу. Сидя на крыше «фиата» и глядя на начинавшее белеть небо, мы выкурили по нескольку сигарет. Мне почему-то вспоминался фильм про танкистов с Ричардом Бёртоном в главной роли. Уж не знаю, о чем думал Крыса.

– Да-а-а… – сказал он минут через пять. – Повезло нам с тобой. Ты подумай, ни царапины. Разве такое бывает?

– И не говори, – ответил я. – Только машине-то, наверное, кранты?

– Да бог с ней. Машину можно новую купить. Везение не купишь!

Я с удивлением посмотрел на него.

– Ты что, богатый?

– Похож, да?

– Так это же хорошо…

Крыса не ответил, только недовольно потряс головой. И повторил:

– А все-таки нам с тобой повезло.

– Это точно…

Затоптав сигарету, Крыса щелчком пальца забросил окурок в клетку к обезьянам.

– Слушай, – сказал он, – может, нам с тобой объединиться в команду? Мы, за что ни возьмемся, все так славно получается!

– А с чего начнем?

– Давай пиво пить.

В автомате неподалеку мы купили с полдюжины банок и побрели к морскому берегу. Растянувшись на пляже, все выпили и стали смотреть на море. Погода была замечательная.

– Зови меня «Крыса», – сказал он.

– Почему «Крыса»? – удивился я.

– Уже не помню. Давно прилепилось. Сначала жутко не нравилось, а теперь нормально. Ко всему привыкаешь.

Мы побросали пустые банки в море, прислонились к волнорезу и часок вздремнули, с головой накрывшись пальто. Проснувшись, я почувствовал, как по всему телу разливается какая-то непонятная жизненная сила. Чудесное ощущение.

– Сто километров могу пробежать, – сказал я Крысе.

– Я тоже, – сказал Крыса.

На самом же деле, нам предстояло выплачивать муниципалитету деньги за ремонт в парке рассрочкой на три года и с процентами.

5

К моему удивлению, Крыса ничего не читал. Никогда не видел, чтобы он читал печатный текст – кроме спортивных газет и рекламных листков. Когда я, убивая время, брался за какую-нибудь книжку, он с любопытством в нее заглядывал – прямо-таки муха, изучающая мухобойку.

– А зачем ты книжки читаешь?

– А зачем ты пиво пьешь?

Мы закусывали маринованной ставридой и овощным салатом. Отвечая вопросом на вопрос, я даже не глядел в сторону Крысы. Он задумался и минут через пять произнес:

– В пиве что хорошо? Оно все в мочу уходит, без остатка. Как всухую выиграл у кого-нибудь.

Он сказал это и посмотрел, как я жую.

– А зачем ты книжки читаешь?

Я проглотил последний кусок ставриды, запил пивом и убрал тарелку. Рядом лежал недочитанный том «Воспитания чувств». Я взял его и пальцами пробежался по обрезу страниц.

– Затем, что Флобер уже помер!

– А живых не читаешь?

– Живых читать – никакого проку.

– Почему?

– Потому что мертвым почти все можно простить.

Я повернулся к переносному телевизору на стойке – там исполняли «Дорогу 66». Крыса опять задумался.

– А живым что – нельзя почти все простить?

– Живым? Я об этом как-то всерьез не думал… Но если они тебя совсем в угол загонят, как их тогда простишь? Не простишь ведь, наверное…

Подошел Джей, поставил перед нами еще по бутылке пива.

– А что будешь делать, если не простишь?

– Уткнусь в подушку и усну.

Крыса в растерянности качнул головой.

– Странно… Как-то я не очень понимаю…

Я налил ему пива. Он съежился и задумался.

Потом заговорил:

– Последний раз я книжку читал прошлым летом. Не помню ни названия, ни автора. Зачем читал, тоже не помню. Какой-то роман, а написала женщина. Героиня – тоже женщина, знаменитый модельер, возраст – около тридцати. Короче, она убедила себя, что больна неизлечимой болезнью.

– Что за болезнь?

– Не помню. Рак, наверное. Какие еще бывают неизлечимые? В общем, она едет на морской курорт и там мастурбирует всю дорогу. В ванне, в лесу, в постели, в море – короче, везде.

– И в море?

– Ага. Представляешь? Охота им про это писать. Будто больше не о чем.

– Да уж…

– Такие книжки – я извиняюсь. Меня от них блевать тянет.

Я кивнул.

– Я бы на ее месте совсем другой роман написал.

– Какой, например?

Крыса повозил пальцем по краю кружки.

– Ну, допустим, такой. Я сажусь на теплоход, а он посреди Тихого океана тонет. Я хватаюсь за спасательный круг и абсолютно один болтаюсь в ночном океане, глядя на звезды. Прекрасная тихая ночь. И вдруг откуда-то ко мне подплывает молодая женщина, тоже на спасательном круге.

– Женщина-то хорошая?

– Ну, естественно.

Я отхлебнул пива и покачал головой.

– Дурь какая-то.

– Нет, ты дальше слушай. Значит, мы с ней вместе болтаемся в океане и разговариваем о жизни. Откуда мы и куда, какие у нас увлечения, с кем мы раньше спали, что по телевизору смотрели, какие вчера сны видели и так далее. А потом пиво пьем.

– Погоди… Откуда пиво-то?

Крыса немного подумал.

– Оно тоже там плавало. В банках. На теплоходе столовая была, и оно оттуда высыпалось. И еще сардины в масле. Нормально, по-моему?

– Ага.

– И тут начинает светать. Что делать будем? – спрашивает она меня. Я, говорит, хочу сплавать туда, где наверняка есть остров. А я ей говорю: острова-то, может, никакого и нету! Лучше уж здесь плавать да пиво пить, а там, глядишь, и самолет прилетит спасательный. Но она меня не слушает и уплывает одна.

Крыса вздохнул и выпил пива.

– Женщина через два дня и две ночи добирается до своего острова. А меня, похмельного, спасает самолет. И через несколько лет мы с ней случайно встречаемся в маленьком баре на краю города.

– И опять пьете пиво, да?

– Грустная история, правда?

– Грустнее некуда…

6

В романе Крысы я бы отметил два положительных момента. Во-первых, там нет сцен секса, а во-вторых, никто не умер. Ни к чему заставлять людей умирать или спать с женщинами – они этим заняты и без того. Такая порода.

* * *

– Ты думаешь, я была неправа? – спросила она.

Крыса отхлебнул пива и медленно покачал головой:

– Вообще говоря, все неправы.

– Почему ты так думаешь?

Крыса хмыкнул и облизнул верхнюю губу. Ответа не было.

– У меня чуть руки не отвалились, пока я доплыла до этого острова! Думала, умру – до того худо было. И одна мысль свербила: что, если ты прав, а я нет? Почему я мучиться должна, а ты там болтаешься в воде и в ус не дуешь?

Она рассмеялась и страдальчески опустила взгляд. Крыса потерянно и бесцельно шарил у себя в карманах. Первый раз за три года ему жутко хотелось курить.

– Ты желала моей смерти?

– Ну, как… Немножко.

– Точно «немножко»?

– Я не помню…

Оба замолчали. Крысе захотелось что-нибудь сказать.

– Знаешь что? Люди не рождаются одинаковыми.

– Кто сказал?

– Джон Ф. Кеннеди.

7

В детстве я был ужасно молчаливым ребенком. До того молчаливым, что родители встревожились и отвели меня к знакомому психиатру.

Доктор жил на холме, в доме с видом на море. Я сел на диван в залитой солнцем приемной. Средних лет хозяйка, демонстрируя изысканные манеры, принесла холодный апельсиновый сок и два пончика. Стараясь не просыпать сахар на колени, я съел полпончика и выпил весь сок.

– Еще будешь пить? – спросил доктор. Я помотал головой. Мы сидели друг напротив друга. С портрета на стене укоризненно глядел Моцарт, похожий на боязливого кота.

– Давным-давно, – начал доктор, – жил-был добрый козел…

Какое вступление! Я закрыл глаза и попытался представить доброго козла.

– У козла на шее висели тяжелые металлические часы. Он так с ними везде и ходил. Ходил и пыхтел. Причем мало того, что они были тяжелые – они еще и не работали. Пришел как-то к козлу знакомый заяц и говорит: «Слушай, козел! И чего ты все таскаешь эти ломаные часы? Они ведь тяжелые, да и толку от них никакого». «Тяжелые-то тяжелые, – отвечает козел, – да только я к ним привык. Хоть они и вправду тяжелые, а к тому же не работают».

Доктор отпил апельсинового сока и улыбнулся мне. Я молча ждал продолжения.

– И вот однажды заяц преподнес козлу на день рожденья небольшую коробочку, перевязанную лентой. А в коробочке были новенькие, блестящие, необыкновенно легкие и отлично работающие часы. Козел очень обрадовался, повесил их на шею и побежал всем показывать.

Сказка неожиданно кончилась.

– Ты – козел. Я – заяц. Часы – твоя душа.

Я почувствовал, что меня обманули, и покорно кивнул.

Раз в неделю, во второй половине воскресенья, пересаживаясь с поезда на автобус, я добирался до докторского дома. А там ел кофейные рулеты, яблочные пироги, сладкие плюшки, медовые рогалики – и лечился. После года такой терапии мне понадобился дантист.

– Цивилизация есть передача информации, – говорил мой доктор. – Если ты чего-то не можешь выразить, этого «чего-то» как бы не существует. Вроде и есть, а на самом деле нет. Вот, скажем, ты проголодался. Стоит сказать: «Есть хочу!» – как я сразу дам тебе плюшку. Бери. (Я взял.) А если ничего не скажешь, то не будет тебе плюшек. (С видом злодея он спрятал тарелку с плюшками под стол.) Ноль! Понял? Говорить ты не желаешь. Но кушать-то хочется! И вот ты пытаешься выразить это без слов. На языке жестов. Попробуй.

Я схватился за живот и изобразил на лице страдание. «Это у тебя несварение желудка!» – засмеялся доктор.

Несварение желудка…

Потом мы с ним вели Непринужденный Разговор.

– Ну-ка, расскажи мне что-нибудь про кошек. Что угодно.

Я вертел головой, изображая раздумье.

– Ну, что тебе первое в голову приходит?

– Четвероногое животное…

– Так это слон!

– Гораздо меньше…

– Ладно, что еще?

– Живет у людей в домах. Когда есть настроение, мышей ловит.

– А что ест?

– Рыбу.

– А колбасу?

– Колбасу тоже…

В таком вот духе.

Доктор говорил правильно. Цивилизация есть передача информации. Когда станет нечего выражать и передавать, цивилизация закончится. Щелк! – и выключилась.

Весной, когда мне исполнилось четырнадцать, случилась удивительная вещь. Я вдруг начал говорить – да так, будто плотину прорвало. Что именно я говорил, теперь уже не вспомню, но три месяца я трещал без умолку, словно восполняя четырнадцать лет молчания. А когда в середине июля закончил, то температура у меня поднялась до сорока градусов, и я три дня не ходил в школу. Потом температура спала. Я стал не молчун и не болтун – просто обычный парень.

Пинбол Определение и значение | Dictionary.com

  • Лучшие определения
  • Викторина
  • Примеры
  • Британский

Показывает уровень сложности слова.

[ булавка ]

/ ˈpɪnˌbɔl /

Сохранить это слово!

Показывает уровень сложности слова.

сущ.

любая из различных игр, в которые играют на наклонном столе со стеклянной столешницей, представляющем собой поле из разноцветных, похожих на шишечки мишеней и рельсов; заставить его откатиться вниз по этим выступам и через каналы, которые электрически мигают или звенят и записывают счет.

ВИКТОРИНА

Сыграем ли мы в «ДОЛЖЕН» ПРОТИВ. «ДОЛЖЕН» ВЫЗОВ?

Должны ли вы пройти этот тест на «должен» или «должен»? Это должно оказаться быстрым вызовом!

Вопрос 1 из 6

Какая форма обычно используется с другими глаголами для выражения намерения?

Происхождение пинбола

Американизм, восходящий к 1880–1885 гг.; булавка + мяч 1

Слова рядом пинбол

пиньята, пиньята, пинатубо, пинэ, затыкать уши, пинбол, пинболлер, автомат для игры в пинбол, пинбон, мальчик с булавками, пенсне

Dictionary.com Полный текст На основе Random House Unabridged Dictionary, © Random House, Inc. 2022

Как использовать пинбол в предложении

  • Он будет исправлять и добавлять туда игры постепенно, и люди смогут не просто прикоснуться к истории пинбола, но и собственного пути Арнольда.

    Могут ли кампании GoFundMe спасти наши культурные коллекции? Зал славы пинбола в Лас-Вегасе делает ставку на это. |Кейт Сильвер|26 февраля 2021 г.|Washington Post

  • Он построил склад на своей территории для хранения своей 1000 автоматов и устраивал вечеринки для игры в пинбол под названием «Веселые ночи».

    Могут ли кампании GoFundMe спасти наши культурные коллекции? Зал славы пинбола в Лас-Вегасе делает ставку на это.|Кейт Сильвер|26 февраля 2021 г.|Washington Post

  • В общем, это довольно широкий диапазон, от пинбола до сражающихся роботов и когтеточек.

    Сайт удаленных физических игр Surrogate.tv привлекает начальный раунд на 2,5 миллиона долларов | Брайан Хитер | 18 декабря 2020 г. | TechCrunch

  • Имитация отскока пинбола от стены не была слишком сложной — мяч просто отражался от стены так, что угол, который он составлял по отношению к стене, не менялся.

    Можешь ли ты обманывать в камне, ножницах, бумаге?|Зак Висснер-Гросс|31 июля 2020 г.|FiveThirtyEight

  • Один пинбол начинается в 2 дюймах от стены и в 2 дюймах от центра круга.

    Вы волшебник пинбола?|Зак Висснер-Гросс|24 июля 2020 г.|FiveThirtyEight

  • На данный момент Asteroids — самая популярная игра с монетоприемником — видео, пинбол и т. д. — в Соединенных Штатах.

    «Астероиды» и начало эпохи геймеров|Дэвид Оуэн|29 ноября 2014 г.|DAILY BEAST

  • Соблазн и зависимость от игр, которые восходят, конечно же, к пинболу, стали сенсацией благодаря Asteroids.

    «Астероиды» и «Рассвет века геймеров»|Дэвид Оуэн|29 ноября 2014 г.|DAILY BEAST

  • На самом деле именно благодаря пинболу Фишер пришел в Asteroids в первую очередь.

    «Астероиды» и «Рассвет века геймеров»|Дэвид Оуэн|29 ноября 2014 г.|DAILY BEAST

  • В лучшем случае образовательная «система» организована примерно так же, как автомат для игры в пинбол.

    Что делают чартерные школы правильно и почему они возглавляют наш рейтинг средних школ|Конор П. Уильямс|27 августа 2014 г.|DAILY BEAST

  • Не так давно автоматы для игры в пинбол были таким же неотъемлемым атрибутом французских кафе, как кофе и кальвадос.

    Парижские кафе теряют свои автоматы для игры в пинбол, так как их количество сокращается|Солен Крессан|13 июля 2013|DAILY BEAST

  • Позже, в зале отдыха, Рингг предложил ему сыграть с одним из автоматов для игры в пинбол.

    Цвета космоса|Марион Зиммер Брэдли

  • Барт решительно отвернулся от завораживающих цветов и склонился над автоматом для игры в пинбол.

    Цвета космоса|Марион Зиммер Брэдли

  • Вчера мы только что провели тест, и если он проверит это место сейчас, у нас не будет достаточно денег, чтобы построить автомат для игры в пинбол.

    Ожидание веса|Джек МакКенти

  • От игр в пинбол до тенниса и катания на лыжах, от виртуального боулинга до виртуального футбола наши мысли делают возможными новые впечатления.

    The Civilization of Illiteracy|Mihai Nadin

British Dictionary definitions for pinball

pinball

/ (ˈpɪnˌbɔːl) /

noun

  1. a game in which the player shoots a small ball through several hazards on a стол, электрическая машина и т. д.
  2. (как модификатор) автомат для игры в пинбол

Английский словарь Коллинза — полное и полное цифровое издание 2012 г. © William Collins Sons & Co. Ltd., 1979, 1986 © HarperCollins Publishers 1998, 2000, 2003, 2005, 2006, 2007, 2009, 2012. Нажмите, чтобы принять слово пинбол

Да,

пинбол есть в словаре Scrabble

…и стоит

16 баллов.

найти больше слов, которые вы можете сделать ниже