Не ври нету снега: Мокрый снег и плюсовая температура. Прогноз погоды в Якутске на понедельник

На пике Эвереста, Снежный уик-энд — фанфик по фэндому «Bangtan Boys (BTS)»

— Выпусти меня из машины! Хочешь разбиться? Ради Бога! Но без меня! — Да нет — вдвоём веселее!

Шоу Трумана

Начиная с любимых светлых джинс на высокой посадке и заканчивая привычкой рваться во все тяжкие, Тэхён выделяется из толпы блистающим диско-шаром, что превращает скучную серость в бесконечную дискотеку с громкой музыкой и танцами до утра. Чонгук от него не просто без ума — очень-очень без ума, но почему-то редко в этом признаётся, предпочитая строить недотрогу, но втайне млеть от каждого нахального поползновения. И смотреть неизменно нежно, пока на него не посмотрят в ответ, конечно, прятать взгляд, чтобы вновь потом жадно глядеть, пожирать глазами, не в силах утолить желание впитать тэхёнов облик куда-то в собственное ДНК. Это их такая игра, которой нет края и нет конца. Она делает жизнь интересней, а чувства ярче. Хотя порой кажется: куда уж ярче? И так сверкают всем на зависть — непохожие, но родные друг другу до помешательства. Они — те самые половинки, по воле случая нашедшие друг друга. Те самые, про кого говорят всегда во множественном числе и никогда — в единственном. Одно целое. И даже на запястьях красуется вечное хитросплетение их имён — прямо на точке прощупывания пульса — «taekook». И никакие запреты неведомы, когда сердца — очевидно — бьются в едином ритме. Вот и сейчас, пока Тэхён бегал по дому, собирая свою сумку, забитую цветными значками самых разных музыкальных групп, давно уже собравшийся в дорогу Чонгук наблюдал за ним с еле заметной чужому глазу улыбкой. Они весело перекидывались бессмысленными фразами (порой даже колкими, но никто не спешил обижаться), пока весь положительный настрой не сбило одно единственное новостное сообщение, которое выплюнул пузатый телевизор, доставшийся им за копейки на местной барахолке: «По данным синоптиков местами в области ожидаются снежные бури, рекомендуется не покидать свои дома и по возможности не садиться за руль». — Всё, Тэ. Точно остаёмся. — Мы не можем пропустить вечеринку твоего брата, — Тэхён даже не думал прекращать сборы, трепетно пересчитывая и прикидывая сколько трусов ему пригодится на три дня предрождественского празднества. — Подумаешь, какая-то буря. И что с того? Эти прогнозы никогда не сбываются. — Да ты в окно-то глянь! Видишь? — Снег сегодня с утра идёт. Я давно это заметил. — Тэ, там же из-за этого снега не видно нихера. Поедем завтра. Брат не обидится. — Ещё чего. Ты как хочешь, а я еду сегодня, — вжикнул молнией сумки, всё-таки сложив в неё трусы. — Беру машину, а ты можешь на электричке, если так уж боишься какого-то снегопада. — Ты серьёзно сейчас? — Вполне, — для убедительности застегнул объёмный чёрный бомбер, за шлёвки подтянул немного съехавшие джинсы, Чонгук едва сдержал сам себя и не посмотрел на шов, будто совсем случайно впившийся в ложбинку меж чужих упругих ягодиц (слабое место, по которому удачно ударили, выбив из Чонгука трёхочковый) и намотал на шею длинный пушистый шарф с кисточками на концах. — У меня есть карта, машина и деньги на бензин и пончики по дороге. Я не пропаду. — Что за острая необходимость ехать именно сегодня? Ты специально бесишь меня?! — А ты специально портишь мне настроение? Всё. Ты как хочешь, а я поехал. Ну да. И в раю бывают неполадки. Идеальных пар не существует по определению, и кому-то всегда приходится уступать, сохраняя хрупкий баланс, на котором держатся по-настоящему сильные чувства. Какая ирония… Чонгук, подобно дикому зверю взрыкнул, заскрипел зубами, сжал лямки собственного рюкзака и простоял такой — сжатой пружиной — несколько мгновений. Чтобы после сорваться с места следом, поспешно хлопнуть дверью до щелчка и подхватить Тэхёна за шиворот — на подходе к припаркованной у самого дома машине. — Передумал? — Нет. — Ну не рычи, Чонгук. Всё будет хорошо, — с этой

его фразы всегда начинаются неприятности.

***

Дом достался Тэхёну по наследству от недавно скончавшихся бабушки и дедушки. Это было скромное двухэтажное строение на окраине города — далеко от центра, но близко к трассе и, что понятно, к междугороднему сообщению. Подобное расположение значительно облегчало задачу по выезду в сторону соседнего городка, где их уже наверняка с нетерпением ждал старший брат Чонгука и вся его давняя братва — ещё со школьных времён. — Скажи честно: ты так рвёшься туда только для того, чтобы с братом моим познакомиться? — Конечно. Как увидел его фотки, так решил, что ты — просто мой удачный билет для встречи с таким красавчиком, как твой брат, — и не стыдно же говорить такое, при этом без остановки касаясь ладонью чужого бедра, напряжённого до предела. — Ты сейчас допиздишься… — Тю-ю, Чонгук. Следи за дорогой, — и больно так щипается перед тем, как убрать руку, натурально играясь с огнём. Чонгук снова скрипит зубами, лишь краем глаза прослеживая профиль сбоку. Тэхён — это его кошмар и счастье, как новый шампунь, который они купили на последние деньги — два в одном. — А ты переключи своё старьё. Я сейчас за рулём усну. — Джаз — не старьё. Не трогай святые вещи. — Значит, тебе можно, а мне — нет? Нихуя. Не. Я не согласен. — Бла-бла-бла, — и выкручивает громкость на её предельный максимум. Чонгук ненароком учится постигать дзен, крепко сжимая пальцами руль. Как они вообще сошлись? На первом курсе за их отношениями следил весь поток. А на втором — весь университет. Они были настоящими представителями той самой парочки, где взаимное обожание идёт за руку с неприятием. Собственно, это не изменилось и с течением времени. На третьем курсе они таки сошлись — всем на радость, а на четвёртом съехались. Сейчас вместе постигали аспирантуру и работали на одной кафедре — вообще не желали расставаться, хотя каждый день устраивали разборки (хлеще любого театрального представления — да, можно доставать попкорн) на глазах у других аспирантов и педагогов. Самое удивительное — их приняли сразу. Пара придурков из всех возможных чувств вызывала у окружения лишь приступы умиления. Обошлось без презрения закостенелого старыми взглядами общества — сказка, а не жизнь. Может быть поэтому, а может быть, по тому и этому, но они всегда балансировали на грани, добавляя в свою сказку острых ощущений — от края до края. Родители по обе стороны тоже шибко не бузили, хотя Тэхён, например, так и не встретился с отцом и матерью Чонгука. Но тут уже виноваты постоянные командировки старших, а не их нежелание видеть избранника свего младшенького. Но в это рождество они обещались всё-таки показаться на празднестве, которое устраивал их старший сын… Чонгук выключает магнитолу, мало того, что каркающую помехами, так и играющую нелюбимые мотивы. Тэхён больше не трогает его, не вредничает, да и вовсе отсел к окну, меланхолично пялясь на белоснежную завесу снега. — Не факт, что родители приедут в этот раз. У них затяжные гастроли по стране, ты же понимаешь… — Чонгук, веди машину. Я не хочу разговаривать. Вот тебе и праздничное настроение — улетело в трубу. Повторять не надо, ведь всё и так ясно — очередная ссора застала врасплох прямо по дороге. Ничего нового, но всё равно сосёт под ложечкой. И «taekook» на запястье чешется так, словно чёрные буквы набили всего мгновение назад. Снег продолжает застилать обзор, превращая мир за окном в сплошное белое полотно. Чонгук начинает нервничать сильнее, когда пару раз их чуть не заносит в кювет. А Тэхён на пассажирском кресле будто вообще спокоен как удав и безразличен. Молчит себе до первой заправки на пути, а потом, когда Чонгук останавливает машину, выходит, буркнув: — Я за пончиками, — и исчезает в снежном месиве, неумело виляя бёдрами, затянутыми в любимые светлые джинсы на высокой посадке. Ох, эти джинсы… Чонгук маячит ему в спину средним пальцем и едва сдерживает себя, чтобы не уехать прочь, оставляя обиженку добираться в одиночестве. Но он перебарывает себя и, пока Тэхён наверняка задаётся пунктом окончательно вывести его из уже достаточно шаткого равновесия продолжительным отсутствием, успевает заплатить за бензин, дозаправить машину и позвонить брату с местного таксофона, на всякий случай рассказывая по какой дороге они решили ехать, чтобы в экстренной ситуации хоть кто-то знал, где их можно искать. — Будьте осторожны, — встревоженным голосом напутствует Хенсок и отключается. Впереди ещё пара часов (из-за снега приходится ехать тише) в компании с Тэхёном, и Чонгук решает: пора все накопившиеся и будущие порваные в хлам нервы перекурить парой сигарет, чудом завалявшихся в бардачке. — Фу, — заключает Тэхён, вернувшись с фирменным пакетом придорожной забегаловки. — Ты же бросил. — Бросишь тут с тобой, — закатывает глаза Чонгук, выплёвывая почти доконченный до фильтра окурок и притоптывая его ботинком. — Долго же пончики искал. Мне снег во все щели забился, — лукавит, конечно, ведь тёплая дутая куртка и шапка надёжно защищают от мокрого снега и неприятного ветра. А вот в ответ ему — лишь хлопнувшая дверь со стороны пассажирского места. Иначе говоря — игнор. Блять. Впереди ещё два часа!..

***

— Мы так и будем молчать? — на второй заправке по пути Чонгук идёт в закусочную следом за Тэхёном, прихватив его за руку. — Будем. — Тэхён! — ну всё! Вывел из себя. Чонгук силой останавливает его на полпути до забегаловки, больно дёргая ближе к себе. — Ты опять включил режим идиота?! Посмотри на меня! — Не кричи, — слабо попытался скинуть чужую руку, смерив взглядом разбушевавшегося парня. — Пойдём внутрь. Там успокоишься, выпьешь чай с ромашкой… — Я тебе этот чай сейчас… — Пусти. Больно. — Ой, давай без этого. — Чонгук, — вот сейчас уже серьёзно. Тэхён устало ведёт плечами: — Пойдём внутрь. Нас сейчас снегом завалит с ног до головы. Ты простудишься, как всегда, затемпературишь, засопливишь. А мне что? Потом вместо праздников с тобой сидеть? Выскочил в холод расстёгнутый и без шапки… Пошли, поговорим там. Вот это имелось в виду, когда говорилось про разбег от неприятия до обожания. У Чонгука аж сердце удар пропустило от смены настроения. Они всегда мирятся и ссорятся вот так — от крика до невидимых слёз, оставшихся под веками… Можно сколько угодно ругаться и сыпать оскорблениями, но ведь любовь измеряется не ими… У Чонгука слабое здоровье, и он простужается, стоит попасть даже под малейший сквозняк, поэтому по осени Тэхён не жалеет свободного времени и заклеивает липкой лентой, заткнутый меж щелей старых оконных рам поролон — чтобы любимого человека не замучил кашель, сопли и температура никому не нужной простуды. Вот они исчисления любви. Забота — первый из критериев. Усевшись на диванчик за один из столиков, они оказались единственными посетителями, к которым тут же подбежала такая же единственная официантка в заведении. — Молодые люди, мы уж и не думали, что сегодня у нас будут посетители. — А что не так? — интересуется Тэхён. Чонгук напару с официанткой — молодой девушкой в забавном свитере с оленями и розовым фартучком — посмотрели на него с немым вопросом: «Да ладно? Чува-ак, ты ваще слепой, что ли?» — Трасса, по которой вы едете всего в километре далее уже перекрыта из-за неблагоприятного прогноза погоды… — попыталась вежливо пояснить официантка, пока Чонгук молча доставал из кармана куртки сложенную карту местности, прекрасно зная, что именно её сейчас в срочном порядке потребует Тэхён. — А где ещё перекрыли — Вы не в курсе? — молчаливая передача карты с рук на руки сопровождается вопросительным знаком официантки. Не все ещё выучились читать мысли, а у Тэхёна с Чонгуком это получается, кажется, с первого взгляда. — Здесь, насколько я знаю, не перекрыто, но чтобы там проехать нужно сделать большой круг… Не думаю, что это хороший вариант в нынешних погодных условиях. — А другие дороги? — По радио сообщили, что они все закрыты из-за наледи и плохой видимости. — Спасибо, — Тэхён ослепительно улыбнулся, не оставив девушке иного выбора, как улыбнуться ему в ответ. Сделав свой заказ и оставшись наедине, парни, наконец, скинули куртки и уселись удобнее на широком, но изрядно потёртом и продавленном кожаном диване. Чонгук позволил Тэхёну опустить на его плечо голову, а уже потом вынес неутешительный вердикт: — Мы дальше не поедем. — Поедем. — Ну что за упрямство, Тэ? — излюбленным жестом зарылся носом тому в кудрявую макушку, пахнущую их любимым на двоих шампунем. Тэхён ненавязчиво переплёл их пальцы, стремительно заражаясь нежностью, как вирусом. — Я просто знаю, что всё будет хорошо. — Хочешь сказать, что тебе вообще не страшно ехать по дороге, где из всех возможных точек обзора — стена снега, а под колёсами — лёд, на котором наша тачка затанцует хлеще самой знаменитой балерины? — Будет весело. — Да, но не нам, когда мы будем сидеть внутри и бояться, что в итоге этот танец закончится банальным переворотом и машиной в кювете. А то и ещё хуже — мы там не просто перевернёмся, но и замёрзнем насмерть. Вот же романтика! — Да… ведь мы будем вместе?

***

Они собираются скоро. Быстро уплетают жирную лазанью с грибным соусом, запивают её сверхсладким горячим какао и просят их рассчитать. У Тэхёна счастливая лыба на половину лица, а Чонгук не весел и не хмур — старается не показывать насколько внутри взбешён и негодует по поводу собственного согласия на смертельные трюки по загородным трассам. Одна сторона настаивает на том, что он просто не хочет оставлять Тэхёна, которого сейчас удержишь разве что в том случае, когда привяжешь к батарее в этой же придорожной забегаловке. А другая сторона… «Мы будем вместе?» — Хён, дорогу, по которой мы изначально ехали перекрыли, — недовольно бурчит в трубку после сигнала автоответчика. Называет номер другой трассы, еле удерживая в озябших руках карту, смятую ветром, и отключается, неясно попрощавшись: — Если что, наши окоченелые трупы ищите там. — Злюка, — смеётся Тэхён, приставший репейником со спины и осознанно удерживающий разлетающиеся в разные стороны под порывами ветра полы куртки. — Всё с нами будет хорошо. — Идём в машину. Сев за руль, Чонгук вспоминает (да и не успел забыть) свою злость. Весь сразу обрастает колючками, как ёжик. — Хочешь я поведу? — спрашивает Тэхён, не особо веря в положительный ответ, но ему прилетает: — Валяй. Чонгук выпрыгивает на улицу, словно водительское кресло обожгло его задницу. А вообще он весь какой-то разгоряченный, злой как чёрт, нервный. Тэхён тоже молча выходит, быстро пересаживается и хлопает дверью. Когда Чонгук всё же смиреет и, вдоволь замёрзнув, забирается на пассажирское место, они снова не говорят, разбежавшись по своим углам. Тэхён умело выруливает тот самый длинный круг, который пришлось делать, чтобы выехать на свободную — со слов официантки придорожной забегаловки — трассу. Чонгук молчит, уткнувшись в окно. Мотор машины мирно урчит, печка греет, а из динамика магнитолы ненавязчиво басит любимый Чонгуком хип-хоп. Завеса снега с каждым мгновением становится всё гуще, хотя — казалось бы — больше уже некуда. Романтикой и не пахнет. Пахнет концом света, в котором двое посреди заснеженных лесов… потерялись навсегда. И друг друга потеряли — тоже. — Очень давно не попадались другие машины. — Значит за премию Дарвина нам с тобой больше не с кем бороться. Все конкуренты кончились. — Ха-ха. Очень остроумно. Можешь посмотреть карту? — И так вижу, что впереди — пиздец. — Чонгук! — не сдерживается, зло (опрометчиво) отворачиваясь от дороги, обращаясь к непутевому пассажиру, совсем забывая про нелётные погодные условия… — Тэхён! Следи за дорогой, мать твою!.. «Бум! Трах-тарарах!..» — как «озвучка» в манхвах повышенного рейтинга, сигналит и двум идиотам посреди пустой заснеженной трассы. Машину всё-таки уносит в кювет…

***

Дорожно-транспортное происшествие обходится для пассажиров машины малой кровью, а именно: парой ссадин и синяков от резкой остановки и толчка. Тэхён бьётся лбом о руль и в следствие этого зарабатывает себе бонусом кровь носом и почему-то смеется, утирая красный ручей руками, пачкая бомбер, любимые светлые джинсы… — Совсем голову отбил? Чего смеёшься? Дай посмотрю… — и тянется, касается щёк, цепляет подбородок, крутит, внимательно смотрит, пока сам тоже пачкается в чужой крови. — Успокойся, Тэ. Сядь спокойно, сейчас приложим снег… благо его теперь в достатке. — Ты злишься? — Идиотский вопрос в данной ситуации, — бросает, а сам оглядывается, оценивая масштаб их бедственного положения. Снег загребает рукой, опустив стекло — кажется, они угодили в достаточно глубокий сугроб. — Держи, — прижимает льдистый комок к чужой переносице, вместе с этим сжимая пальцами собственную, словно у него сейчас тоже заболело от удара. — Этого ты добивался? Тэхён молчит, не смотрит, по привычке облизывает губы, мокрые от крови и солёные, с привкусом железа, потом корчится от отвращения, потом тяжко вздыхает, держит этот снежный и скоротающий комок снега у носа. Но молчит. Смотрит вперёд, где из вида только близкие к капоту деревья и снег, поглощающий чёрное тело их машины, как зыбучий песок, утягиваюший на своё дно. — Клянусь. Ты меня сейчас так сильно бесишь, Тэ… — не сдерживает в себе обидных слов, не мирится с тишиной и страхом, разрастающимся в груди шипами ядовитового терновника. — Я не думал, что всё так закончится. — А как оно должно было закончиться, интересно? Если бы мы переждали бурю в той забегаловке или, если бы банально остались дома на день — все было бы хорошо. Но нет! Нам надо было нырнуть в дерьмо! По уши. Я понимаю, что у тебя желание пойти всему наперекор — в крови. Но ты думай о том, что я тоже иду за тобой. Ты ведь изначально знал, что одного я тебя не отпущу. Спровоцировал меня, вывел из себя, и продолжаешь это делать! А я до сих пор не понимаю, какого чёрта мы забыли здесь! — Я просто хотел, чтобы мы… — Говори громче! — Я просто хотел поговорить! — вот теперь и Тэхён перехватил эстафетную палочку истерики. — Хотел увидеть твоих родителей, брата! Друзей! Хотел отдохнуть и понять, что ошибаюсь и перестать себя накручивать постоянно и… Чёрт тебя дери, Чонгук! Неужели ты не понимаешь?! Раньше мы всегда вот так, как я, болели приключениями, а сейчас?.. — Стоп-стоп-стоп. Остановись сейчас. Ты о чём вообще? Что я не понимаю? В чём ты ошибаешься? Где здесь связь между поехать в ебучее родео со снежной бурей и поговорить? И почему мы не могли поговорить дома, пока бы переждали непогоду? Объясни мне, Тэ! Тэхён так посмотрел на своего недоумевающего парня, что тому не по себе стало. С этой кровью из носа, перепачкавшей лицо, руки и одежду, с этим взглядом (Тэхён умеет смотреть так — до мурашек), с общей атмосферой, Чонгук вообще перестал понимать: кто на кого и почему злится? Сам запутался во мнениях, а уж Тэхён и того лучше — навалил сверху кучу собственных непоняток. И всё это — в тесном салоне машины, посреди моря снега и абсолютного отсутствия людей и помощи извне. — Я уже сказал! — снег растаял, и Тэхён скрестил руки на груди. Кровь вроде бы перестала без остановки капать, но Чонгук всё равно высунулся снова, чтобы уже собственными руками подержать холодный «компресс» — забывая про то, что они — вроде как — ссорятся и злятся друг на друга. — Я хотел встретить твоих родителей, потому что они редко могут задержаться надолго! Хотел проверить… — Меня проверить? — вот теперь Чонгук уловил направление чужих мыслей. — И что я сделал не так, раз ты утараканил меня аж в самый эпицентр чёртовой снежной бури? Съел твой любимый йогурт на завтрак? — Тебе всё смешно, да?! — пошёл на повышение голоса. — Думаешь, я не вижу, как ты там с этими своими практикантками по душам беседуешь? Как возишь их домой, а я потом их волосы по салону собираю?! Показать? — Ты их в мешочек складываешь? — Чонгук окончательно теряет прежнее раздражение. Чужая ревность — как коту сметана, а Тэхён выглядит мило даже тогда, когда хочет ударить от обиды. — Знаешь, о чём я с ними «мило» беседую и о чём говорю, когда иногда соглашаюсь подвезти пару-тройку девочек, которые живут недалеко от нас? — Удиви. — О тебе, Тэ. — Так я и поверил. В последние недели мы… Боже, Чонгук. Я уже второй год… Я… Неужели непонятно?! — Я так хочу поцеловать тебя сейчас. — Не перебивай! Второй кусочек льда скоропостижно тает, оставаясь влагой на чонгуковых пальцах и смешиваясь с тэхёновой кровью. Чонгук проводит этими мокрыми пальцами по лицу Тэхёна, запускает их в спутавшиеся кудри, тянет ими за затылок — к себе. Ближе. И целует, хоть Тэхён, словно не замечая чужих телодвижений, продолжает неразборчиво что-то объяснять, и затихает лишь тогда, когда Чонгук всё-таки исполняет собственное, вспыхнувшее навязчивой искрой, желание. На вкус, конечно, получается не очень. Отдаёт чем-то нездоровым, будто они играют в ролевую игру, где один из них болеет вампиризмом, а другой от этого балдеет и решает попробовать что-то «новенькое». «Taekook» мелькает чёрной вязью — на близком фоне. Греет. Теплит. Стучит — в одном ритме с сердцем. Одно целое — так сложно объяснить, имея в запасе скудный набор слов, который никогда ничего до конца не затронет. Не сможет описать достаточно полно — как того хотелось бы. Помните? «Впитать его в своё ДНК», — достаточно понятно? — Проверил пойду ли я, если не хочу и даже боюсь. Это я понял. Но родители? Думал, что я не хочу знакомить вас и постоянно ищу отговорки? — Нет. — Не ври. — Хорошо. Да. Я думал… — Что они против тебя? — Тэхён отрицательно покачал головой в ответ. — Что я не хочу вас знакомить потому что… что? — Стесняешься меня? Или просто не хочешь, потому что «это» того не стоит. Откуда мне знать, что там в твоей голове. Чонгуку даже самому обидно стало, а Тэхён (по морде видно) сразу пожалел о своих словах, потянулся, затрогал — то по колену, то по плечу погладил. А словами всё равно коснулся глубже. И не коснулся даже — ударил, как в той шутке: «Где мой любимый нож?», «В сердце моём, сволочь!». Но это ладно. У Тэхёна башка дурная — это давно было понятно. Он просто сам Чонгука потащил к родителям сразу, как они сошлись, сказал, что выйдет за него замуж где-то в Вегасе, и что они вот так, как кошка с собакой, но всё равно вместе будут. До самой смерти. Наверное, того же и от Чонгука хотел, а раз за несколько лет не получил — сделал выводы. Неутешительные. Поспешим внести правки в изначально ошибочный отчёт. Да, Чонгук? — Ну и дурак ты у меня, — взял за руку. — Девок надумал, навооброжал глупости с родителями, бросился во все тяжкие с этой бурей. Ну и что нам теперь делать? Вот и все нужные «правки». — Любить, ласкать и никогда не покидать…? — процитировал знаменитого Гарфилда, округлив глаза подобно другому — не менее знаменитому — рыжему коту. — А с машиной и нашим спасением? — Чонгук любовно прижал рукой к груди чужую буйну голову. — Надеюсь, до брата дойдёт выехать нам навстречу раньше, чем мы тут от холода скопытимся. Тэхён только мявкнул что-то неразборчиво в скрипучую дутую куртку Чонгука — ему так-то было всё равно на их весьма бедственное положение. Ведь… они вместе. В этом же заключается счастье?

***

Чонгук настоял на том, дабы они всё-таки приложили хоть какие-то силы — ради собственного спасения. Разгребать машину, чтобы их банально смогли найти — малое из возможных зол. Поэтому в две руки сначала откопали передние дверцы (вручную, высунувшись из окна), а потом добрались до багажника, в котором Чонгук всегда держал походный набор, где числилась небольшая складная лопата — так-то они частенько выбирались в глушь, поэтому вовсе не были не готовы к чрезвычайным ситуациям. Всё портил лишь снег, падающий без остановки, иногда подхватываемый ветром и ударяющий колючей вьюгой со всех сторон. Промучившись с час-полтора, вернулись в машину, решив, что им достаточно. Чонгук тяжко дышал, а Тэхён затих — ему досталось меньше работы, поэтому он успел найти момент и залипнуть на активно работающей фигуре своего бойфренда (боже, ну и слово), а проще говоря — отчасти отлынивал, залипая на трудящегося в поту мужика. Своего мужика — это важно! Конечно, куртка преувеличивала размеры, а шапка — преуменьшала красоту, пряча под собой густые волосы с тонко мелированными белыми прядками — последний писк моды, между прочим. Но у Тэхёна достаточно фантазии и знаний (натуры, да?) — для собственной детализации образа, который он счёл бы… возбуждающим. Ну а что?! Они наедине, в беде, в замкнутом пространстве, считая машину, вспотевшие и румяные… горячие. Есть, где разгуляться шальным мыслям. А у Тэхёна беда (не та, которая с ними, но очень ей родная по своей сути) в башке (или беда с башкой — роли не играет), вот и тянет на крутой вираж — для поднятия уровня адреналина. Ну и ещё какого… поднятия. — Тэ, ты чего? — А что? Непонятно? — рука на колене, потом на бедре и выше, по мнению Тэхёна, говорит сама за себя — типичный метод разогрева. А Чонгук почему-то занервничал. Может, просто устал? — Сейчас не время. И не место, — отрывисто выдохнул, чувствуя чужие длинные пальцы в опасной близости от стратегически важного места. — Тэ. — А чем предлагаешь заняться, пока ждём подмогу? — не останавливается, нет. Как быстро меняются настроения! Вот ссорились, а вот уже во всю пушат хвосты, предвкушая сладкое времяпровождение… — Он не против, я — тоже. Не вижу никаких проблем, — сквозь джинсы отчётливо проступает чужой возрастающий «интерес», который уже ничем не получится скрыть. — Вот застанут нас в таком положении, и что делать будем? — Пусть застают и завидуют. Нам то что? Не ври, что не хочется. Я вот больше не вру. — В чём не врёшь? — Чонгук, ты дурак? — В том, что хочу тебя, — пылко, шепотом на ухо. Не дурак. Просто ломается. Тэхён лезет целоваться, гнётся через неудобства скованности действий, что ограничены салоном легкового автомобиля не первого класса. Он вжикает молнией чужой куртки, лезет ближе, проникновенно смотрит в глаза, как змей искуситель. Всем телом показывает желание. Губами целует мокро, щипает за уши и кусает за щёки. Сегодня Чонгук от него никуда не денется. — Мой Гу-уки. Самый лучший, самый-самый. Любимый. Мой-мой-мой! — слова сбиваются комком чувств и лепятся друг на друга клеем, где в составе основным и единственным — слюна. В ней ДНК. Одно на двоих. Этого и хотелось. Вся спесь в постели идёт в иное русло. И именно в этом русле они никогда не ссорятся. А то, что не постель — только раздраконивает демонов в потёмках. Тэхён тянет рычажок, чтобы спинка кресла опустилась. Чонгук меняет положение под чужим нажимом и придерживает, когда к нему на бёдра забираются с концами, сам беззастенчиво лапает за попу, так красиво утянутую джинсами. Да-да! Светлыми и на высокой посадке. — Хочу тебя… съесть! — кровожадное чистосердечное. А как иначе? — Не-ет, только не кусайся, Тэ. У меня все руки уже в твоих следах, перестань. Но нам запреты неведомы. Тэхёну — подавно. Он эти запреты вертел… вот, как сейчас будет вертеть… Ага. А, ой. Всласть измучив свою жертву поцелуями-укусами, Тэхён позволил и Чонгуку взять над собой шефство, поддавшись горячечным прикосновениям в районе бёдер, поясницы и выше — по спине и бокам — к груди. Всё под курткой. И обязательно — ущипнуть в отместку за укусы, цапнуть за соски, что тут же затвердеют от контраста температур — у Чонгука всё ещё холодные с улицы руки. Потом вжикнуть молнией бомбера, стянуть, как прежде с него стянули куртку. У них всё — игра на право первенства, а здесь вот — строгая очерёдность. Чтобы никого не обделить и не обидеть вниманием. Тэхён в руках такой вёрткий, что постепенно у Чонгука сдают нервы — те, которые ещё остались. В этом месяце он сам записал парня на начальный курс упражнений в свой спортзал, а теперь вот: щупает окрепший торс, вместо вечно мягкого животика, и плечи, значительно раздавшиеся вширь. Возмужавший Тэхён — ещё большая бестия. Всадник Апокалипсиса и тиран. Как с ним сладить? Ну ладно. Чонгук и сам не хлюпик — он ведь записал Тэхёна в зал, а значит — начал постигать спорт многим раньше. И был под стать — крупнее, шире, сильнее. Только вот не всегда хотел этим пользоваться по назначению. И часто любил поддаваться, обладая слабостью пред широтой любимых распахнутых карих глаз. Тэхён его всего вылизал и искусал, забрался руками под чужой свитер, потянул и снял, оставив Чонгука топлес — хоть сейчас шагай на обложку модного журнала. Но Тэхён не пустит, ведь слишком для этого собственник — смотреть не разрешается, а трогать — тем более. И даже рядом сидеть — если только под его личным присмотром. Надзором! Кто-то скажет, что у них тут любовь не-здо-ро-вая. А Тэхён ответит: «Ну и что?» «Завидуй молча». Чонгук будет с ним от и до согласен. И это самое главное. — Такой сильный и красивый, — продолжает нашептывать на ухо, мокро зализывать мочку, лезть в штаны, щипаться и прикусывать. — Прекращай, — а сам млеет и горячеет, твердея в чужих руках. Монстрик на нём уже расстёгивает ширинку, оттягивает трусы и берётся за чужой полувставший член, сжимая, но не слишком сильно — на пределе своего терпения. И начинает мучительно медленно дрочить, хихикая от злорадства. — В следующий раз поедешь… один, — дышать сразу тяжко, всё тянет позорно заскулить от удовольствия. — Да-да. Слушай, где у нас смазка и резинки? — В бардачке. Стой. Тебе же не нравится в резинках. — А тебе нравится. — Эй. Мы так не договаривались. — А что? Я на что-то неприкосновенное посягнул? Давай-давай, у тебя должок. Хочу тебя сзади немедленно! — шутил, конечно, руководя командным тоном. А сам смеялся, наблюдая на чужом лице кислую мину. — О Боже. Закрой свой рот хоть на секунду, — но всё равно лично полез в бардачок, предприимчиво отпихнув тэхёновы пальцы от своего паха и самого Тэхёна от себя, чтоб не мешали. — Держи, — вручает с рук на руки, как передаёт королевские регалии. — Так вот откуда ноги растут у этих «самый лучший-любимый-бла-бла-бла»? — Ну я же прекрасно знаю, что ты у меня ушами любишь и заводишься, как наша старушка, — легко похлопал по приборной панели, — когда я тебе всякие милости говорю. — Так они все — для того, чтобы я тебе свою задницу на блюдечке… — Они все — для того, чтобы сказать как сильно я люблю тебя. — Да-да. От лапши уже уши загибаются. — Всё, надоел, — Тэхён привстал, чтобы дать Чонгуку место для движения. — Перебираемся назад. Ты первый. Вперёд-вперёд! Не стал спорить и послушно — с грацией картошки — перелез назад, где места не то, чтобы больше — просто на малую долю свободнее, и всё. Спустил штаны, чтобы не тёрлись и не мешались, вспомнил самое удобное положение (они уже не раз такие кульбиты в машине проворачивают) и обернулся, лишь подтвердив собственные догадки о чужом липком взгляде на своём — столь доступном в данный момент — теле. Тэхён, ещё — по большей части — одетый, всё смотрит, прослеживая линии любимого тела. Чонгук ещё выгнулся так… слегка, упершись руками в заднее сидение, закинув на него же одно колено, а другое — в пол с вычищенными резиновыми ковриками — для опоры. В такой позе и скрыть-то ничего нельзя. Всё напоказ. И широкая спина, сужающаяся в талии, плавно переходящей в упругие от тренировок бёдра, ягодицы и то, что идёт ещё ниже. Обложка какого-то — пусть даже самого популярного журнала — этого вида точно не достойна. Только Тэхён. И всё. — Долго смотреть будешь? — Ближайшую вечность, — но сам уже взмыленный и жаждущий, как под гипнозом, стягивает с себя оставшееся из одежды и лезет следом, с вожделением касаясь желанной кожи. Следами-поцелуями Тэхён пометил чужую спину вдоль и поперёк. Он вообще не любил торопиться, мучил медлительностью и трепетом предвкушения. Трогал-трогал-трогал. Везде, куда мог дотянуться. А Чонгук млел — скрытно, но не очень. На самом деле, когда в этом «танце» вёл Тэхён, ему нравилось быть ведомым. Нравится и сейчас — до поджатых на ногах пальцев и дёргающегося тяжёлого члена, так жаждущего к себе должного внимания. — Ненавижу тебя. — Не ври, дурак, — глубоко смеётся, порыкивает на ухо своим баритоном пониженной тональности. — Я же всё вижу. Щёлкает колпачок детского масла для тела (с ненавязчивым запахом персика), который они используют как смазку — купили по акции — вместо дорогущего лубриканта. Чонгук жмурится, когда чувствует прикосновение чужих пальцев к пояснице и густо стекающее в ложбинку масло. Тэхён ведёт пальцами ниже, запинаясь о копчик, ещё ниже, пока не достигает «цели» (как же пафосно!). Покружив вокруг ануса, давит в самый центр, заставляя мышцы разойтись под напором двух пальцев. Обнимает за талию, когда с непривычки (давно они не менялись, ага) Чонгук неосознанно заспешил отстраниться дальше от навязчивого вторжения в его тело. — Чш-ш. Давай отвлеку, — Тэхён и сам трётся о чужое бедро, давно уже твёрдый от одного вида разврата общей картины происходящего. — Смотри за окно. Там так холодно, а тут тепло, — лепечет глупости, слипаясь кожа к коже. — Нам даже печка не нужна — я её убавил на минимум. А стёкла всё равно запотели, — вводит глубже, фаланга за фалангой, пока кольцо мышц не сжимается у костяшек. — Мы тут сами, как печка. Думаешь, застрянь мы на каком-нибудь Эвересте, то смогли бы греться в первой попавшейся пещере? Трахались бы до самой смерти — просто, чтобы согреться. Романтично? — и, зная это тело наизусть, в конце давит точно на простату, выбивая из Чонгука громкий стон — вместо ответа. — Мудак, — шепчет после сладкого спазма внизу живота. — Я почти кончил. Это ты и называешь «трахаться до самой смерти»? — Неа, — вытирает мокрые от смазки пальцы о чонгуково бедро. Смяв коробку, достаёт небольшой квадратик с серебристым отблеском, но его надрывает аккуратно, вынимая презерватив. Раскатывает резинку по стволу с лёгкостью профессионала (давно как успел натаскаться). — Вот, что я называю «трахаться до самой смерти», — вопреки собственным словам, вводит не сразу — успевает так прихлопнуть членом по попе и ложбинке, дразня с улыбкой. Он неисправим! — Твою ж!.. — выбивает дух одним толчком. Чонгук легко бьётся лбом в скрипучую обивку сидения, а Тэхён — губами в чужую шею. И входит до упора, до шлепка. С Чонгука течёт на резиновые коврики — это действо доводит его до края, ведь после их родео обязательно останутся следы. Много следов. И извращенец в голове отчего-то предельно этим фактом доволен. Что про член в заднице — дело второе, но интересное. Тэхён вставил и теперь отказывается двигаться. Ну и где былая прыть? — Хочу, чтобы ты себя трахнул. Мной. — Охренел? — Нет. Просто хочу. — Твою ма-ать. — А ты думал, что? Лёг и лежишь? Получаешь удовольствие? Давай-давай, требую возмездия за все наши ночные скачки! Только аккуратно и без спешки, хорошо? — О-о, какая забота. — А то. Когда к тебе прижались от загривка до задницы — сзади, а под тобой неудобное сидение машины, то двигаться в подобно замкнутом пространстве — само собой тяжко. Чонгук, качнувшись на пробу, шикает от ощущения наполненности. Член Тэхёна почти выходит, оставаясь внутри лишь головкой, и Чонгук поступательно двигается обратно, вновь впуская в себя чужое естество. У самого же невыразимо сильно тянет в яйцах, поэтому приходится исхитриться, окончательно распластавшись по креслу, освободить руку и ей, наконец-то, хоть как-то себе помочь. И всё — в движении, сопровождающимся скрипом кожаной обивки. В конце концов, Тэхён решает, что экзекуцией возмездия он удовлетворён, и выпрямляется, отчасти возвышаясь негласным королём горы, наблюдая сверху, остаётся донельзя довольным. Извращённый глаз умасливается видом чонгуковой спины, талии, ягодиц, меж которых так правильно смотрится его (Тэхёна, конечно) член. Всё на своих (и «в» своих) местах. Вот так правильно. Добился в итоге большего. И давно забыл про надуманные обиды и ревность. Чонгук — вот он — близкий во всех смыслах. И никуда не денется. Уж Тэхён точно не даст этому случиться. Он двигается, прихватив своими длинными пальцами чужие бока, выбивая пока весьма сдержанные ахи и охи, а потом и стоны — когда метко бьёт в один волшебный комочек нервов внутри. Чонгук только с виду против положения нижнего, а на деле под Тэхёном он горит и растекается, как расплавленный металл — прежде твёрдое вещество, но скоро меняющее свои характеристики под давлением повышенного градуса. Вместе кончить не получается: один разогнался, дико вбиваясь внутрь, а другой ещё весьма далёк от счастья испытать долгожданный оргазм. Тэхён аж сам вскрикивает, изливаясь в презерватив, и опадая на спину Чонгуку тяжеловесной ношей — под хлюпающие звуки и стоны того, кто всё ещё не смог догнать своего партнёра в забеге, где награда — возможность утолить неуёмный аппетит молодого тела. — Повернись, — дыхание напрочь сбилось, но Тэхён повторяет, пока его отчётливо не расслышат и не выполнят прямое указание сверху, ха. — Хороший мальчик. У Чонгука лицо самого последнего страдальца на свете, а одна рука явно до боли сжимает ноющий, по-прежнему твёрдый член. Он неудобно падает измученной задницей на кресло, бьётся макушкой о стекло, и так яростно дрочит, что Тэхёну приходится приложить немалые силы, чтобы остановить эти яростные дёрганья кулаком. — Тише-тише, я сейчас, — и наклоняется к гладко бритому лобку, умело глотая головку и пропуская в горло горячую плоть. Сосёт со смаком, смешивая слюну и горьковатый, но родной привкус естественной смазки. А на самом пике чужого возбуждения позволяет прихватить себя за волосы и яростно вбиться в глотку. И кончить, спустив всё в рот. Тэхён глотает, даже не задумываясь. От этого человека он принимает всё — как бы пошло ни звучало. Чонгук как-то странно всхлипывает в конце, отпуская чужие волосы и расслабляясь, реально растекаясь, получив должное наслаждение. Тэхён не лезет к нему, устраивает голову на бедре у него, возит пальцами, размазывая остатки смазки, спермы и слюны — будто втирает в кожу вместо крема. Смотрит на своё запястье, потом на чужое, где от и до идентичными чернилами, вбитыми в кожу, написаны их скрещенные в одно слово имена. — Я люблю тебя, — говорит Тэхён. — Предложение «трахаться до самой смерти» ещё в силе? — вместо ответного признания. Чтобы на отвечать скучное «я тоже». «Мы будем вме-сте». По стеклу без предупреждения стучат снаружи — прибыла подмога, которую уже забыли ждать. Финита (б)ля комедия… — Чонгук, — приглушённый голос-крик снаружи, — это Хенсок! Я просто хочу предупредить, что через пять минут тут будут родители, и я не знаю, чем вы с Тэхёном объясните своё нахождение на обочине, в сугробе, в машине, у которой пиздец как запотели окна! — Проветрить не успеем, — засмеялся Тэхён. — И это — единственное о чём ты переживаешь сейчас?

Наталья Полякова. ВСЕ СНЕГ » Лиterraтура. Электронный литературный журнал

РЕДАКТОРСКИЙ СПЕЦВЫПУСК

(пьеса)

Действующие лица:

ЕЛЕНА – женщина средних лет (хорошо выглядит)
МАРК – муж Елены (немного старше жены)
ПАВЕЛ – сосед по даче (примерно того же возраста)
ПЕТРОВИЧ – сторож, лет 40-ка
АННА – жена сторожа
КУКУШКА – кукушка в часах.

1.

Загородный деревянный дом. Гостиная-кухня. На стене в центре часы с кукушкой. Диван, стол со стульями, кухня. Слева пустой дверной проем в коридор, но что происходит в коридоре ни из гостиной, ни зрителям не видно. В кухне Елена готовит что-то. 

Заходит Марк с банками в руках.

МАРК. Охренеть! Все помёрзло!

Елена бросает процесс готовки. 

ЕЛЕНА. А банки?
МАРК. Взорвались твои банки!
ЕЛЕНА. Как?! Все?
МАРК. Ну, практически. Вот… осталось.

Протягивает Елене банки.

ЕЛЕНА. А картошка?
МАРК. Ну тоже… Помёрзла… к чертям собачьим…
ЕЛЕНА. И что теперь?..
МАРК. Что, что – выбрасывать все нахрен. Сколько горбатились… Коту под хвост. Иди давай, разбирай! Может, что-то ещё можно спасти.
ЕЛЕНА. Я же готовлю.
МАРК. А что, я один должен? Кто вчера не закрыл подвал?
ЕЛЕНА. Я закрывала.
МАРК. Не ври! Ты последняя ходила!
ЕЛЕНА. Ну… Может… плохо закрыла… Почему ты на меня нападаешь?
МАРК. А на кого мне нападать? Теперь по твоей милости все пропало.
ЕЛЕНА. Ну, давай я закончу готовить и пойду разбирать.
МАРК. Да уж, не надо, от тебя один вред… Сам разберусь.
ЕЛЕНА. Ну, прости… Мне казалось, я закрыла…

Елена пытается его обнять. Марк не даётся.

МАРК. Я обижен. Дай мне остыть.
ЕЛЕНА. Юлька звонила, они выехали.
МАРК. Чудесно. Вы будете тут сидеть чаи гонять, а я в подвале ковыряться.
ЕЛЕНА. Можно потом разобраться вместе. Все равно все замёрзло.
МАРК. Ты дура, что ль, совсем? Я закрыл дверь. Сейчас там будет плюс, и все потечёт.
ЕЛЕНА. О, Господи… Сейчас я оденусь и пойду разбирать.
МАРК. Не надо. Я уж сам.
ЕЛЕНА. Делай, что хочешь… Только если картошка помёрзла, может, Юльку попросить купить? Я отбивные делаю.
МАРК. Ну, попроси.
ЕЛЕНА. Она за рулём. Можешь Олегу набрать?
МАРК. Этому гандону? Ну, нет…
ЕЛЕНА. За что ты так? Ты с ним даже не знаком…
МАРК. Дочь у меня одна, и мне мудак в зятья не нужен.
ЕЛЕНА. Да с чего ты решил, что он мудак?
МАРК. Да с того. Нормальный мужик к себе женщину берет, а не к ней подселяется.
ЕЛЕНА. А тебе не важнее, чтобы дочь была счастлива?
МАРК. Не будет она с ним счастлива. Вот увидишь…
ЕЛЕНА. Ладно, позвоню сама.
МАРК. Давай, давай… Заодно скажи, что МЧС сообщало о большом снегопаде, так, что если они не доедут, (напевает) «неприятность эту мы переживём».

Елена звонит. 

ЕЛЕНА. Не отвечает.

Елена опять звонит.

ЕЛЕНА. Юльку набрала. Тоже не берет.
МАРК. Дай воды.
ЕЛЕНА. Какой? Кипячёной?
МАРК. Ну а какой ещё?! Пить хочу.

Елена наливает и приносит воду.

ЕЛЕНА. Котик, не расстраивайся. Бывают потери посерьёзней. Подумаешь – банки.

Марк выпивает воду, машет рукой и уходит.

ЕЛЕНА (кричит ему вдогонку). Марк!

Елена опять звонит и смотрит в окно. Марк возвращается. 

МАРК. Дай пакеты, посмотрю, что удастся спасти.
ЕЛЕНА. Не хочешь до сторожа дойти? Может, заберёт мороженую картошку? И Юльке не могу дозвониться.
МАРК. Это, между прочим, твои гены…
ЕЛЕНА. В смысле?
МАРК. Жалеть всяких голодранцев…
ЕЛЕНА. Это не голодранцы, а художники… Между прочим, очень талантливые.
МАРК. Вот-вот… И она туда же… Нашла себе «писателя». От слова «пися».
ЕЛЕНА. Марк! Это моя работа – курировать выставки.
МАРК. Скорее, благотворительность. Судя по зарплате. Что? Не так?

Елена даёт пакеты. 

ЕЛЕНА. Да, добытчик в нашей семье ты. Можешь добыть картошки для ужина?
МАРК. Что-то ещё, моя госпожа?
ЕЛЕНА. Да. Нет. Иди уже…
МАРК. Ну что?
ЕЛЕНА. Ничего…

Марк уходит. Елена звонит дочери, но та не отвечает. Елена возвращается к готовке. 
Звонок в дверь. Елена уходит и возвращается с соседом. 

ЕЛЕНА. Привет, Паш! Проходи.
ПАВЕЛ. Привет, а где Марк?
ЕЛЕНА. В подвале. Ты к нему?
ПАВЕЛ. Да нет, я так…
ЕЛЕНА. Представляешь, забыли закрыть подвал на ночь и все помёрзло. Банки взорвались.
ПАВЕЛ. Ох, сочувствую.
ЕЛЕНА. Ну да, Марк сильно расстроился. А сегодня ещё Юлька с женихом приедет. Так Марк козью морду строит.
ПАВЕЛ. Почему? Скоро дедушкой станет?
ЕЛЕНА. Не знаю… Надеюсь, нет. 
ПАВЕЛ. А я уже пару лет как дед. Ничего…
ЕЛЕНА. Да, помню. А мне пока не хочется становиться бабушкой…
ПАВЕЛ. Тебя и не спросят, хочешь или нет. Как же всё-таки время летит…
КУКУШКА. Ук-ук… Ук-ук… Ук-ук…
ПАВЕЛ. Что это с ней?
ЕЛЕНА. Да… Сломалась. Теперь она поет, когда ей вздумается. Да ещё и наоборот.
ПАВЕЛ. Давай посмотрю.
ЕЛЕНА. Марк уже смотрел. Сказал там две флейты разной тональности и воздух неправильно идёт.

Елена режется ножом. 

ПАВЕЛ. Порезалась?

Павел подходит, берет руку Елены и рассматривает.

ЕЛЕНА. Да, ерунда. Сейчас йодом смажу.

Елена забирает руку, берет йод. Мажет палец. Павел опять берет её руку в свою, дует. Елена смущается.

ПАВЕЛ. А помнишь, пальчики твои целовал? Ты яблоко Юльке тёрла и поранилась. Она мелкая ещё была. Годик или два было.
ЕЛЕНА (с улыбкой). Нет… Не помню… (Через паузу.) Я так старалась всё забыть, что кажется получилось.

Павел отпускает руку Елены. 

ЕЛЕНА. А Люся где?
ПАВЕЛ. В городе. 
ЕЛЕНА. Давно её не видела.

Павел молчит. 

ЕЛЕНА. А мне сегодня собака снилась. И родители. Я приехала к ним в гости. А они меня спать кладут в мою детскую кроватку. А я не помещаюсь. Тогда они позвали собаку, она отгрызла мне ноги, и я поместилась. Ужас какой, да?
ПАВЕЛ. Да уж… А я стараюсь не запоминать сны.
ЕЛЕНА. А я только их и стараюсь запоминать.
ПАВЕЛ. А я бы добавил к заповедям ещё одну – не забывай.
ЕЛЕНА. Зачем?
ПАВЕЛ. Затем, что жизни, которую мы не помним, будто бы и не было.
ЕЛЕНА. Не согласна. Это полезное свойство. Может, благодаря тому, что забываем, мы научились прощать?
ПАВЕЛ. Да ну… Прощают просто так и от всего сердца. Иначе это не прощение.
ЕЛЕНА. А ты что пришёл?
ПАВЕЛ. Да, собственно, просто так… Увидел машину у дома. Дай, думаю, зайду. Редко приезжаете. Как вы?
ЕЛЕНА. Да дел много в городе. Все дорожает. Крутиться приходится. У Марка много работы – открыл ещё пару магазинов. А у меня все так же… выставки. Но сейчас реже.
ПАВЕЛ. Ну, что… Молодцы.
ЕЛЕНА. А ты что? Как твои дела?
ПАВЕЛ. Да вот… У студентов каникулы. Отдыхаем друг от друга. Может, я по-стариковски ворчу, но молодёжь уже не та, что ещё лет десять назад. Ей ничего не интересно. По крайней мере, история критики. Иногда думаю, что вообще занимаюсь никому не нужным делом.
ЕЛЕНА. Есть много вещей, которые кажутся не нужными. А потом вдруг у них второе рождение происходит. Может, тебе просто надо подождать.
ПАВЕЛ. Чего ждать? Думаешь, что-то изменится? Руки опускаются. А в остальном дела… Ну, что… Крышу, вот, сарая с утра укреплял. Обещают большой снегопад. Да и за дом переживаю. Потихоньку разваливаться начал. С тех пор, как…  (Замолкает.)
ЕЛЕНА. Как что?

Входит Марк. 

МАРК. О, здорОво! (Жмёт руку Павлу.) На! (Протягивает Елене пакет с картошкой.)

Елена заглядывает в пакет.

ЕЛЕНА (Павлу). С тех пор, как что?
ПАВЕЛ. Да… так, ничего…
МАРК. Что? Об чем речь?
ЕЛЕНА. Ты закончил в подвале?
МАРК. Шутишь? Там дофига работы! Петрович заберёт мешок. У него, кстати, беда. Жена пропала.

Марк достаёт бутылку и наливает себе и Павлу. Выпивают.

ЕЛЕНА. Как пропала? 
МАРК. Вот так… Пошла в лес и не вернулась.
ЕЛЕНА. Ужас какой…
МАРК. Ну да, а всё этот чертов снег… Хоть и красиво… Кстати, пошёл.
ЕЛЕНА. Снег?
МАРК. Снег, кто же ещё…
ЕЛЕНА. Что.
МАРК. Что, что? Снег!
ЕЛЕНА. Снег что, а не кто…
МАРК. Я так и сказал…
ЕЛЕНА. Проехали…
ПАВЕЛ. Жалко… Говорили, муж бил её?
Елена. Да, я тоже слышала. И видела у нее синяки на руках.
МАРК. Да они синячили оба по-чёрному. Председатель выгнать хотел, но накануне зимы пожалел. (Пауза.) Может, они того, по пьяному делу…
ЕЛЕНА. Что того?
МАРК. Ну… Поссорились. Подрались. Что-то пошло не так… И… он ее в снегу-то и прикопал. А теперь дескать, найти не может…
ПАВЕЛ. Да ну, брось… Ладно, пойду я…
ЕЛЕНА. Бред какой-то…
МАРК (Павлу). Погодь…  (Елене.) А ты его давно видела? Чокнулся, похоже. Глазища бешеные…  И собака у него здоровая. Во! (Показывает руками, какая большая.) Волкодав. А до этой парочки нормальный сторож был. Помните? (Елене.) Помнишь? Старичок.
ЕЛЕНА. Да, пасеку держал.
МАРК (Павлу). Он сгорел в своей сторожке. И эти быстро откуда-то взялись. Как черти из коробочки.

Павел встаёт и уходит. 

МАРК. Паш… Ну, ты куда? Ладно.
ЕЛЕНА. Юле позвони. Или Олегу.
МАРК. Ой, сама звони…

Елена моет руки и набирает номер. Ни Юля, ни Олег не доступны.

ЕЛЕНА. Оба недоступны… в самый снегопад поехали. Волнуюсь что-то.
МАРК. Ты же знаешь, сеть местами пропадает. Ветром сносит. Ещё снег. Что есть пожрать?
ЕЛЕНА. Там, в холодильнике нарезки, сделай себе бутерброд.
МАРК. Тебе сделать?

Елена дозванивается. 

ЕЛЕНА. Нет, не хочу.

Видно, как она волнуется. Марк поставил чайник. 

ЕЛЕНА. Мне сегодня собака снилась…

Тут выключается свет. И электрический чайник. 

МАРК. Ну, ёкарный бабай! У нас свечи есть?
ЕЛЕНА. И родители…
МАРК. Вот, блин! Свечи есть?

Марк ищет по шкафчикам. Елена достаёт несколько свечей и зажигает.

МАРК. Интересно, во всем посёлке вырубился свет?

Марк выглядывает в окно. Оборачивается.

МАРК. Темнеет. Что ты говорила?
ЕЛЕНА. Да так… Ничего…

Марк делает себе бутерброд. В дверь стучат. 

МАРК. Ну вот, Юлька. А ты дёргалась.

Марк возвращается с Павлом. У Павла в руке бутылка вина. 

ПАВЕЛ. Ни у кого света нет. А хорошо у вас стало… уютно…

Марк достаёт еду из холодильника.

ЕЛЕНА. Картошку не успела пожарить…
МАРК. Ну и хер с ней, все равно мороженая.
ПАВЕЛ. Я тут… летом… в общем… Люси больше нет.
ЕЛЕНА. Как?!… Ты же сказал, она в городе.
ПАВЕЛ. Не хотел, говорить. Не знал, как сказать… а тут про эту женщину услышал… и вот, думаю, надо… столько времени прошло…
МАРК. Соболезную… Давно?
ПАВЕЛ. В августе.
ЕЛЕНА. Царствия Небесного… Как же это?
ПАВЕЛ. Рак.
ЕЛЕНА. А я думаю, что ты все один, да один сюда ездишь…

Раздаётся звук СМС-ки. Елена хватается за телефон. 

ЕЛЕНА. В сети!

Елена звонит. 

ЕЛЕНА (откладывая телефон). Опять недоступны.

Молчат.

МАРК. Она хоть лечилась?
ПАВЕЛ. Лечилась, да. Только нам не говорила… настоящий боец… а сказала уже, когда все, поздно было… я бы в Израиль её отправил. Говорят, там лучшие врачи…
ЕЛЕНА. Бедная… Не верится… и молодая ещё…
МАРК. Так, для справки, у рака нет возрастных предпочтений. Это как кара Божия.
ЕЛЕНА. Кара? Какая может быть кара по отношению к Люсе? Такой светлый человек…
МАРК. За неё…

Выпивают, не чокаясь. 

ЕЛЕНА. Во всех болезнях главное – правильная диагностика… Читала недавно об Анне Иоановне, её врачи лечили от боли в кишечнике, а когда умерла, выяснилось, что это пиелонефрит.
МАРК. Ну и к чему ты это?
КУКУШКА. Ук-ук… Ук-ук…
МАРК (кукушке). Заткнись… Надоела… А вообще… Никто не рассматривал роль болезней и несчастных случаев в мировой истории? Что было бы, если бы… Да хоть на примере России. Что было бы, если бы… Петр Первый не умер, спасая моряка? Или Иван Грозный перенёс столицу в Александров? Или вот эта твоя Анна Ивановна прожила дольше? (Павлу.) Вот ты историк – не хочешь исследовать это направление?
ПАВЕЛ. Ну, во-первых, я не историк, я занимаюсь историей критики. А во-вторых, история не терпит сослагательного наклонения.
МАРК. Вот, кстати, никогда не понимал критику. Кому она нужна… Хочется что-то узнать – бери первоисточник и думай сам. А все эти чужие мнения…
ЕЛЕНА (Марку). Марк! Ты уверен, что стоит говорить об этом именно сейчас? (Павлу.) Ты один теперь?
ПАВЕЛ (Марку). Критика нужна, как навигационные приборы кораблю. Обычно критик знает больше, чем рядовой читатель. Он помогает увидеть пласты, которые не видны читателю. (Елене.) Один, да. Дочки приезжают. Не оставляют старика.
ЕЛЕНА. И к нам вот Юлька едет. Везёт жениха знакомиться.
МАРК (Павлу). Какие пласты? Словоблудие это все. Ты уж прости. (Елене.) Что б ему провалиться.
ПАВЕЛ. Разные пласты, так не скажешь… А что с женихом не так?
МАРК. Да все не так. Денег ни шиша не зарабатывает. Пишет книжки, которые никому не нужны.
ПАВЕЛ. Плохо пишет?
МАРК. Плохо, раз бедно живёт. Не знаю, не читал. Может, Ленка читала. Это она специалист по писателям.
ЕЛЕНА. То, что я когда-то ходила в литературную студию ещё не делает меня специалистом.
МАРК. До этого писаки у неё был приличный человек. Туристической фирмой владел. Бросила. Вертихвостка.
ПАВЕЛ. Ну и что. Кому сейчас турагентства нужны? Все можно через интернет самому заказать – и билеты, и номер. Да и вообще, скоро, может, и это не понадобится.
МАРК. Это почему?
ПАВЕЛ. Да потому, что выпускать перестанут. Опустят занавес и привет Китаю.
ЕЛЕНА. Вот, согласна… Только из Китая выпускают.
МАРК. Не опустят. Не те времена.
ПАВЕЛ. Ну, вот увидим. Десять лет назад вспомните, как было. А теперь? Посмотреть новости – так мы прям окружены врагами. От них и отгораживаться будем.
МАРК. Чем же?
ПАВЕЛ. Чем, чем… Великой Русской стеной.
МАРК. Уйня это все… а в обороне мы, потому что гнём свою линию. Не уступаем нигде, а где-то и огрызаемся.
ПАВЕЛ. Может, и так… Может, вообще… не нужно будет опускать занавес здесь, его опустят с той стороны. Отгородятся от нас.
МАРК. Да как ты не понимаешь, правда должна быть с кулаками! Чтобы отстоять себя и защитить слабых. И заставить себя уважать. И считаться…
ПАВЕЛ. Ну, да… ну, да… в школе всегда, в каждом классе есть тупое убожество, которое заставляет уважать себя при помощи кулаков.
МАРК. Это Россия – тупое убожество?
ПАВЕЛ. Нет, конечно. Я просто сказал, что уважение надо заслуживать другими методами. А не жить по принципу боятся – значит, уважают.
ЕЛЕНА. Я вот слушаю вас, и согласна с Пашей. И вообще о стране надо судить по уровню жизни пенсионеров. Их пенсионеры могут себе позволить путешествовать. А наши… Сводят концы с концами.
ПАВЕЛ. Ещё и дожить надо до пенсии.
МАРК. Повышение пенсионного возраста – необходимые меры. Я вот готов вообще от пенсии отказаться, если родине нужно будет.
ЕЛЕНА. Не все же владельцы магазинов. Есть же врачи и учителя…
ПАВЕЛ. Да и ещё понять, что такое родина. Для меня – это Люська и дочки.
МАРК. Вот из таких как ты, кстати, и получаются предатели. Вот так живёшь бок о бок с человеком, думаешь о нем хорошо, а он – бац… И родину предал. Потому что думал, что родина – это он сам.
ЕЛЕНА. Ну, хватит, Марк! Ну какой из Паши предатель? И вообще заканчивайте эти разговоры на политические темы. Не люблю их.
МАРК. А знаешь, почему?
ЕЛЕНА. Ну? Потому что они разобщают людей?
МАРК. Нет. Потому что ты в тайне сочувствуешь этим пидорасам, художникам своим, которые нарисуют политическую карикатуру, а потом очко сжимается – и они на запад бегут.
ЕЛЕНА. О, Господи…
МАРК. А что, не так что ли?  (Обращается к Павлу.) Вот, жена твоя настоящий патриот. Судьбу свою отдельно от России не представляла. Думаешь, она хотела ехать за границу лечиться? Нет. Поэтому и не сказала.
ЕЛЕНА. Марк! Ты что такое говоришь вообще? Куда тебя несёт?
ПАВЕЛ (Елене). Пусть говорит. Ему выговориться надо. Ты же, как вампир, Марк. Тебя телевизор укусил, теперь ты всех вокруг укусить хочешь. А не сказала Люся, потому что любила нас и не хотела, чтобы мы дёргались и переживали вместе с ней. Хотя я считаю, что она была не права.
МАРК. Да ну нах… Эти разговоры. Ленка права. Все равно ты мой сосед. Сто лет в обед.

Марк и Павел выпивают и закусывают.

ЕЛЕНА. Что-нибудь ещё хотите? Есть колбаса. Сыр.
МАРК. Да. Давай.
ЕЛЕНА. Что?
МАРК. Яду.

Елена стучит по виску.  Марк натянуто смеётся. Выпивают. Стук в дверь. Марк и Павел встают. Елена кидается к двери. 

ПАВЕЛ. Вот оно – да? – материнское сердце…

Елена возвращается одна. 

МАРК. А где Юлька?
ЕЛЕНА. Это Петрович. Пришёл за спичками.
МАРК. У него что, своих нет?

ЕЛЕНА. Он и правда какой-то… замученный… и глаза… такие… запавшие…

Павел и Марк садятся. Елена относит коробок спичек и возвращается. Беспокойно теребит телефон и ходит по гостиной. 

ЕЛЕНА. Знать бы, где наши едут…
МАРК. Да брось, доедут… снег… пробки. Ты же знаешь. По три часа порой стоишь. Посиди с нами.

Елена звонит. Всматривается в телефон. 

ЕЛЕНА. Сеть недоступна. Вообще.

Павел смотрит на свой телефон. 

ПАВЕЛ. У меня тоже.

Марк смотрит на свой телефон. 

МАРК. И у меня.
ЕЛЕНА (Марку). А ты закончил разбирать подвал?
МАРК. Так света ж нет.
ЕЛЕНА. Ах, да… А снег расчистил?
МАРК. Тебе что? Самой нечем заняться? 
ЕЛЕНА. Есть, чем. Я занимаюсь. А ты бы снег почистил. Может, Юлька проехать не может?
МАРК. Я почистил.

Елена выглядывает в окно. 

ЕЛЕНА. Ну, так и есть – все, что ты чистил — все опять в снегу.
МАРК. Ну конечно в снегу! Там же идёт, плять, снег!

Марк выглядывает в окно. 

МАРК. Темень-то какая… Ладно… Раз мне здесь не рады…

Марк допивает вино и уходит.

ЕЛЕНА (Марку). Марк!
МАРК. Что?
ЕЛЕНА. Лопату забыл.

Марк берет лопату и уходит.

ЕЛЕНА. Паш… прости меня…
ПАВЕЛ. За что?
ЕЛЕНА. Ты про Люсю сказал. А я тут со своими переживаниями. Мне правда очень, очень жаль…
ПАВЕЛ. Ничего… я уже начинаю привыкать. Что её нет.
ЕЛЕНА. Не верится… Всё кажется вечным, а потом раз – и нет человека.
ПАВЕЛ. А всё и есть вечно.
ЕЛЕНА. Ой, опять ты философствовать будешь.
ПАВЕЛ. Не буду.

Елена смотрит на телефон. Включает его, присматривается.

ПАВЕЛ. Ты знаешь, что ты похожа на испуганную птицу?
ЕЛЕНА. А ты похож на барда.
ПАВЕЛ. Почему это?
ЕЛЕНА. Борода вон и свитер. Только гитары не хватает.
ПАВЕЛ. А помнишь, был год, долго снега не было? И мы как-то уснули вместе, а проснулись – будто в другом времени – все было белым бело.
ЕЛЕНА. Не помню.
ПАВЕЛ. Жалко.
ЕЛЕНА. Если бы я была супергероем, я бы хотела суперспособность управления памятью. Помнить только то, что хочу помнить.
ПАВЕЛ. Удобно. Поэтому в нашей истории много белых пятен?
ЕЛЕНА. Да.
ПАВЕЛ. Так вот знай – белые пятна – это жизнь. Жизнь, от которой ты отказалась.
ЕЛЕНА. Я не отказывалась. Все не так просто… Вот зачем ты дразнил Марка? Ты же знаешь, что любые чужие мнения для него – как красная тряпка.
ПАВЕЛ. Мне нравится смотреть, как его глаза наливаются кровью. Да и вообще правду говорить приятно.

Павел берет раненую руку Елены и целует. Елена высвобождает руку. 

ЕЛЕНА. Не надо, Паш… (Смотрит в окно.) Я вижу его спину и как он поднимает лопаты снега. Как старается для меня. А ещё он, наверно, вспотел там, под курткой. Как я устала от запаха его пота. Кажется, я сама пропахла им за все эти годы.
ПАВЕЛ. Вот поэтому женщины африканских племён выбирали себе мужа по запаху. В современном мире это кажется дикостью. Выбирают по статусу и достатку. Но, может, стоит иной раз быть проще…
ЕЛЕНА. Это опять камень в мой огород?
ПАВЕЛ. А я до сих пор иногда слышу запах Люсиных духов. Дочки выбросили её одежду. Прибрались. Но все равно время от времени я чувствую эти сладковатые нотки.
ЕЛЕНА. Переживаю за Юльку… Уже часа два как едут.
ПАВЕЛ. Все будет хорошо. В такой снежный вечер ничего плохого не может случиться.
ЕЛЕНА. Знаешь… Она сделала то, на что не решилась когда-то я. Поменяла свою жизнь.
ПАВЕЛ. Выбрала мужчину по запаху?
ЕЛЕНА. Не упрощай.
ПАВЕЛ. Должен же кто-то упрощать, если ты усложняешь.
ЕЛЕНА. И вообще… я не выбирала. Я просто отказалась делать выбор.
ПАВЕЛ. Но отказавшись сделать выбор – ты все же его сделала.
ЕЛЕНА. Хорошо, может, ты прав. Но подумай о другой стороне… мы прожили две разные жизни порознь и теперь можем пересказать их друг другу. И вместо одной каждый проживёт как будто две. Понимаешь?
ПАВЕЛ. Нет.
ЕЛЕНА. Ну… Это как если бы… Если бы у ребёнка был апельсин, и он разделил бы его с другим ребёнком. У него станет пол-апельсина. А если расскажет сказку, а тот, другой, расскажет ему свою… То они оба приобретут, а не потеряют.
ПАВЕЛ. Мы делили апельсин, много нас, а он один… А знаешь, что? В первом случае ребёнок отдаст половину апельсина, но приобретёт друга. Без апельсина он сможет прожить, а без друга – вряд ли. Апельсин он может купить, а друга не купишь… Апельсин можно заменить на другой. А друга – нет.
ЕЛЕНА. Но апельсин – это метафора…
ПАВЕЛ. Не более, чем что-либо другое. Не больше, чем жизнь.
ЕЛЕНА. Жизнь не может быть метафорой. Жизнь – это абстракция. Когда мы говорим «апельсин» – мы сразу понимаем, о чем речь. А когда говорим «жизнь» – не понимаем. Нужно уточнять. Так со всеми абстрактными понятиями. Они будят воображение и этим будут привлекать вечно. 
ПАВЕЛ. Тогда чем тебе не нравится память? Такая же абстракция.
ЕЛЕНА. Как раз этим. Не хочу будить воображение. Потому что оно будет будить во мне и все остальные чувства. А я хочу думать, что ничего не было.
ПАВЕЛ. А друг, с которым ты не разделила апельсин, все равно остался другом и сохранил все, что ты так старалась забыть.
ЕЛЕНА. Зачем, Паш?
ПАВЕЛ. Напишу роман про роман. Я даже придумал начало и конец: «Никогда не знаешь, где и при каких обстоятельствах встретишь её. Я встретил её, когда рубил черёмуху». И конец: «У дома расцвела черёмуха».
ЕЛЕНА. В тебе умер писатель.
ПАВЕЛ. Пока нет. Пока мы живы, всё ещё возможно…
ЕЛЕНА. Нет, не писатель. Сказочник.
ПАВЕЛ. А сказочник – не писатель?
ЕЛЕНА. Писатель, но для детей.
ПАВЕЛ. Все мы дети, только старенькие.
ЕЛЕНА. Ты за всех не говори.

Елена опять набирает номер. И с тревогой смотрит в окно. 

ЕЛЕНА. Какая темень…
ПАВЕЛ. Это здесь темень, а на улице все сверкает.
ЕЛЕНА. Ну, что же сети все нет? Это, значит, и они не могут позвонить…
ПАВЕЛ. Да. Люди без мобильников были свободней. И спокойней.
ЕЛЕНА. Боже… пусть они доедут… Вот к чему это «ДА»? Мне спокойней, когда могу дозвониться.
ПАВЕЛ. Просто хотел сказать, что теперь каждый, как на ниточке… Люди готовы отдать часть свободы за иллюзию безопасности.
ЕЛЕНА. Боже милосердный… Я жизнь готова отдать за своего ребёнка… а ты про какую-то свободу. Свобода, по-твоему, – не иллюзия?
ПАВЕЛ. Иногда. Ладно… Ну, хочешь, я дойду до трассы и посмотрю, как там дела?
ЕЛЕНА. Было бы здорово…
ПАВЕЛ. Ну, хорошо, пошёл.
ЕЛЕНА. Спасибо…

Павел уходит.

2.

Елена стоит у окна, смотрит в окно.

Возвращается Марк.

МАРК. Все. Намахался. Проклятый снег. Только успеваю расчистить – раз… опять нападало.
ЕЛЕНА. Ты бы перерывы делал.
МАРК. А я делал. Но кажется, снег никогда не кончится… Засыплет нас по самую макушку. Не знаю, как они проедут… Тут ещё ничего, а там… в лесу… хорошо бы бульдозер.
ЕЛЕНА. Павел пошёл к дороге. Посмотреть, как там…
МАРК. Ну что ты человека погнала в такую даль?
ЕЛЕНА. Он сам предложил. Мог бы и ты догадаться сходить.
МАРК. Ты всегда всем недовольна, что бы я ни делал! Снег расчистил, подвал разобрал, картошку принёс… Тебе всё мало… Постоянно придумываешь мне новые занятия…
ЕЛЕНА. А я, я тоже делами занимаюсь. Вот готовила, пока свет не вырубился. Палец поранила. Ты даже не заметил.
МАРК. Так темно же… Знаешь… Мне иногда кажется, я просто тебе мешаю. Всю свою жизнь тебе мешаю! И ты меня все время хочешь с глаз долой.
ЕЛЕНА. Эта поговорка о другом.
МАРК. Да нет, об этом.
ЕЛЕНА. Я просто хотела сказать, что ты не понимаешь, что именно мне нужно. Моих настоящих желаний. И не понимал никогда. Я, может, обошлась бы без твоего картофеля, а без других важных вещей не могу.
МАРК. Каких?

Елена молчит.

ЕЛЕНА. Ладно, пустой разговор.
МАРК. Нет уж, сказала А говори Б. Только учти, что у тебя обычно стопятьсот желаний в один момент. И как понять, какое «настоящее»?
ЕЛЕНА. Почувствовать. Нет?
МАРК. Представь себе… нет. Невозможно это почувствовать. Хрен поймёшь, о чём ты там думаешь в своей голове!
ЕЛЕНА. Нет, почувствовать как раз очень просто! Потому что обычно я говорю о своих желаниях. А ты меня не слышишь. Вообще. И так было всегда. Мы прожили долгую жизнь, но почти всё делали порознь. У нас даже воспоминания разные.
МАРК. Да ладно?! Ну, давай, расскажи что-нибудь из нашей жизни, а я скажу помню это или нет.
ЕЛЕНА. Хочешь проверить?
МАРК. Ну, допустим. Ну, хочешь, я начну. Я помню, как мы ходили на оперу. Название забыл. И заметь, что оперу я не люблю, но ради тебя терпел.
ЕЛЕНА. Помню. Это была «Тоска». Не путать с тоскОй.
МАРК. Вот-вот, тоска зелёная…
ЕЛЕНА. О боже… ты предсказуем.
МАРК. Хорошо, давай посложнее. А помнишь, ты не дождалась меня и уехала, и я бежал за машиной два дома?
ЕЛЕНА. Ты вечер воспоминаний хочешь превратить в вечер упрёков? Нет, я этого не помню. Дальше…
МАРК. Давай, теперь ты. Твоя очередь.
ЕЛЕНА. Ладно.

Елена смотрит на телефон. Вот такое.

ЕЛЕНА. Мы ходили… на выставку Неизвестного Художника.
МАРК. Не помню. Когда?
ЕЛЕНА. Давно. Юльке лет пять было.
МАРК. Нет, не помню. Что это за художник? Как это Неизвестный?
ЕЛЕНА. Вот так… Один коллекционер собрал картины, авторство которых было неизвестно или ставилось под сомнение. Идея была в том, что в момент, когда художник кладёт последний штрих, он перестаёт быть автором картины, и картина становится всеобщим достоянием.
МАРК. Классная идея… Не знаю, с кем ты ходила на эту выставку, я бы запомнил…
ЕЛЕНА. Ладно, её не было. Я её только что придумала. Неважно… Найдётся много других моментов, которые я помню, а ты нет. Будто мы прожили друг с другом две разные жизни.
МАРК. Может, это ты жила двумя разными жизнями? А теперь стараешься не вспоминать ничего, чтобы не перепутать?
ЕЛЕНА. Что ты имеешь ввиду?
МАРК. Сама думай, не буду тебе все разжёвывать. Вот ты говоришь, что я тебя не слышу. А ты сама частенько витаешь в облаках.
ЕЛЕНА. Что-то Павел долго ходит…
МАРК. И уходишь от темы. Вот, как сейчас…  Пусть бы он заблудился уже в этом лесу… как сторожиха.
ЕЛЕНА. Что ты такое говоришь?!…
МАРК. Да. Говорю. По крайней мере, перестал бы к нам постоянно таскаться. Да, да…
ЕЛЕНА. Вы же друзья. Он к тебе приходит.
МАРК. С тобой он проводит больше времени.
ЕЛЕНА. Тебе кажется… И ему одиноко сейчас…
МАРК. Ходил, ходит и будет ходить. И бедная Люся тут ни при чем! (Пауза.) Ладно… пойду… схожу за ним. Может, помощь нужна… Как я от всего этого устал.
ЕЛЕНА. От чего?

Марк берет лопату и уходит.

ЕЛЕНА (кричит вдогонку). Котик, будь осторожен!

Слышно, как тикают часы. Елена смотрит на телефон и звонит, расхаживает по кухне, но ничего не может начать делать. Потом одной рукой хватается за голову, а другой ищет опору. Облокотившись на стол, Елена звонит мужу, сигнал на удивление проходит.

ЕЛЕНА. Ну, наконец-то, хоть сеть появилась. Марк, возьми трубку… ну, возьми же грёбаную трубку…

Елена кладёт телефон в карман, кричит.

ЕЛЕНА. Ма-а-а-арк!  (Но голос слабый. Подождав, послушав, кричит опять.) Ма-а-а-арк! Паша… Проклятый снег. Мы в нем утонем…

Возвращается Павел. 

ПАВЕЛ. Что с тобой?
ЕЛЕНА. Вступило в голову что-то…

Павел помогает ей сесть на диван. 

ПАВЕЛ. Я сейчас.

Уходит куда-то и приносит подушки, кладёт их ей под спину. 

ПАВЕЛ. Удобно?
ЕЛЕНА. Да, спасибо! Марк за тобой пошёл. Встретил? Нет? Мне что-то нехорошо… Голова заболела резко, и левая сторона немеет. И шум в ушах. Такой, знаешь, будто закончилось вещание канала, и идёт рябь.
ПАВЕЛ. Это белый шум. Я вызову скорую. Можешь улыбнуться?
ЕЛЕНА. Могу. (Улыбается.) Может, пройдёт? Говорят, когда грустно, надо самому себе в зеркало улыбаться. Долго смотреть на себя и улыбаться, и настроение улучшится.
ПАВЕЛ. Не пугайся, но похоже на инсульт. Главное, в ближайшие три часа в больницу попасть.
ЕЛЕНА. Ну как? Как я попаду! К нам ни одна скорая сейчас не поедет. А поедет – застрянет по дороге.
ПАВЕЛ. Хотя бы в ближайшие шесть часов. За шесть-то… Довезут. Все будет хорошо! Слышишь?! (Далее говорит по телефону.) Девушка, срочно нужна скорая! Подозрение на инсульт! Да! Погорельцева Елена Сергеевна!

Елена подаёт рукой знак, чтобы Павел обратил на нее внимание.

ЕЛЕНА. Не кричи, пожалуйста… голова…

Павел уходит в коридор, и слышны отдельные фразы. 

ПАВЕЛ. Дата рождения?.. Сейчас… Да. Да.  Коттеджный поселок «Трояново». Только скорее, пожалуйста! Да. Встретим у шлагбаума. Да, ждём. Спасибо!

Павел возвращается в гостиную.

ЕЛЕНА. Марк пришёл?
ПАВЕЛ. Нет.
ЕЛЕНА. А кто тогда зашёл. Я слышала. Вот только что…
ПАВЕЛ. Тебе показалось.
ЕЛЕНА. Марк трубку не берёт.

Павел молчит.

ЕЛЕНА. Помоги позвонить, плохо вижу.

Елена протягивает Павлу телефон. Павел делает вызов и подносит к её уху телефон. 

ЕЛЕНА. Не берёт. Как там дорога?
ПАВЕЛ. Фонари горят, значит только в посёлке света нет. Все будет хорошо, не волнуйся.

Павел садится рядом с Еленой на диван, берет её за руку. Она всхлипывает и отдёргивает руку.

ПАВЕЛ. Ранку задел? Прости… родная… Как чувствуешь себя?
ЕЛЕНА. Так же… Шум в голове, и все будто выныривает из этого шума и погружается обратно. А вот… (прислушивается) вот стало тихо… очень тихо. Скажи что-нибудь.
ПАВЕЛ. Я тебя люблю.
ЕЛЕНА. Что? Что ты говоришь? Повтори?
ПАВЕЛ (громко). Все будет хорошо!
ЕЛЕНА. Слышу. (Улыбается.) Испугалась, когда тихо стало. Это ненормально, когда тихо. Сейчас опять слышу шум.
ПАВЕЛ. Хорошо…
ЕЛЕНА. Не помню, кто… кто-то ставил эксперимент. Запирали человека в комнате со звукоизоляцией. И он сходил с ума. Да, да…

Павел делает удивлённое лицо.

ЕЛЕНА. Да… сперва была тишина. А потом они начинали слышать голоса и звуки. Слуховые галлюцинации.
ПАВЕЛ. Может, это были не галлюцинации?
ЕЛЕНА. А что?
ПАВЕЛ. Не знаю… Природа человека дуалистична. Плоть и дух…
ЕЛЕНА. А знаешь… Не нужно скорой. Зря вызвал.
ПАВЕЛ. Как это не нужно? Нужно! И она к тебе уже едет. Ты просто устала. Закрой глаза. Хоть на минутку.
ЕЛЕНА. Думаю, скорая все равно не приедет. Они к старикам не любят ездить. Все равно мы скоро умрем.
ПАВЕЛ. Ну что ты такое говоришь. Ну какая из тебя старушка? Скорее, маленькая и глупая девочка. Испуганная птица.
ЕЛЕНА. Да, старушка… скоро на пенсию… А старики никому не нужны. Тратить на них бензин, лекарства… мне рассказывали… один известный писатель попал в больницу и три часа лежал голым под простыней в холодном коридоре, пока не позвонил другому известному и влиятельному другу, и тот не поднял шум. Сразу отношение поменялось. А я что? Я никто. Обычный человек. Пустое место.
ПАВЕЛ. Думай о хорошем…

Молчат.

ЕЛЕНА. Паша… Мне страшно закрывать глаза даже на минуту. Вдруг не смогу их открыть.

Елена тихо плачет, утирает слезы. 

ПАВЕЛ. Хочешь, расскажу что-нибудь?
ЕЛЕНА. Сказку?
ПАВЕЛ. Могу и сказку…
ЕЛЕНА. Ну да, ты же сказочник…
ПАВЕЛ. Ну, слушай… Жила-была девочка… Она умела говорить на языке птиц. Пошла однажды она с мамой на базар и увидела, как один человек продает голубку. Голубка сидела в клетке, а кроме клетки, была на лапке цепочка. Продавец отпускал голубку полетать, но из-за цепочки она улететь не могла. Девочка спросила птицу, как ей живётся. Птица стала жаловаться на то, что нет у нее свободы, а есть только иллюзия свободы. Что такое иллюзия девочка не знала, она была маленькой девочкой, но птицу ей все равно стало жалко. И она уговорила маму купить голубку. Мама купила, и девочка выпустила птицу на волю. Голубка была безмерно счастлива. Недели через три девочка с мамой опять пришли на рынок, и девочка опять увидела того человека, у которого они купили голубку. В этот раз у него опять в клетке сидела птица. Но самое грустно было то, что это была та же самая голубка. Как получилось, что ты опять в клетке? – спросила девочка птицу. И голубка сказала, что на свободе, конечно, хорошо, но в клетке безопасней. Девочка подумала о том, какая же глупая попалась ей птица. А мама девочки подумала, что свободен не тот, кого освободили, а тот, кто освободился от своих страхов.
ЕЛЕНА. Чудесно… Снег ещё идёт?
ПАВЕЛ. Да. Густой, мокрый, хоть снеговика лепи… Ещё пара часов, и мы не сможем открыть дверь.
ЕЛЕНА. Снеговика – это хорошо… (Улыбается.)

Павел смотрит в окно.

ПАВЕЛ. А всё-таки очень красиво… Мы с тобой как два полярника. Одни среди разбушевавшейся стихии. Помнишь фильм с Татьяной Самойловой? «Неотправленное письмо». Ты на нее похожа.
ЕЛЕНА. Не помню… Волнуюсь, что Марка долго нет… и Юли…
ПАВЕЛ. Давай схожу за ним.
ЕЛЕНА. Спасибо. Хотя нет, не оставляй меня, пожалуйста, одну. Мне страшно. Ещё этот шум в голове… не могу сосредоточиться ни на чём…
ПАВЕЛ. Ты забыла уже, о чём была сказка?
ЕЛЕНА. Странные ощущения… вроде я, но не я… руку ощущаю, но ощущаю, как чужую…
ПАВЕЛ. Давай всё-таки схожу… потерпишь?
ЕЛЕНА. А если и ты пропадешь?
ПАВЕЛ. Ну, куда я пропаду? Тут не так много вариантов дойти до сторожки, а дальше одна дорога.
ЕЛЕНА. Ну, пожалуйста… мне страшно оставаться одной. Нет… не совсем одной. Мне кажется, тут ещё кто-то есть… И я боюсь…
ПАВЕЛ. В доме, кроме нас, никого нет. Ну, хочешь, обойду со свечкой?

Павел берет свечу и обходит дом. Кричит из разных комнат. 

ПАВЕЛ. Есть тут кто-нибудь? Ау… Никого. А тут? Тоже никого…

Павел возвращается.

ПАВЕЛ. Вот, видишь, тебе показалось.
ЕЛЕНА. И всё-таки я чувствую, что мы тут не одни.
ПАВЕЛ. Пока ходил со свечкой, вспомнил, как в детстве в прятки играл. У родителей был большой дом и много комнат. Было, где спрятаться. А однажды мы тут играли с тобой и Юлькой. Помнишь? Она маленькая была – такая смешная. Зажмурится и думает, что её не видно.
ЕЛЕНА. Нет… прости… (Оборачивается к двери с удивлением.) А вы что тут делаете?

В дверях стоит Петрович. 

ПАВЕЛ. Как ты вошёл?
ПЕТРОВИЧ. Так… это… дверь была открыта. У вас есть фонарь?
ПАВЕЛ. Какой фонарь?
ПЕТРОВИЧ. Какой-нибудь…
ЕЛЕНА. Зачем вам?
ПЕТРОВИЧ. Так, света нет. Повешу на въезде.
ПАВЕЛ. Там дорога, она освещена.
ПЕТРОВИЧ. Я оттуда. Фонари не горят.
ПАВЕЛ. Не может быть…
ЕЛЕНА. А вы Марка не видели? Он как раз к дороге пошёл?
ПЕТРОВИЧ. Нет, мы с Полкашей, никого не встречали.
ЕЛЕНА. О Боже… Куда ж он делся?
ПАВЕЛ (Елене). У вас есть фонарь?
ЕЛЕНА. Посмотри в кладовке при входе. Но лучше бы Марк пришёл и сказал, где. Он знает.
ПАВЕЛ (Петровичу). Поспрашивай у других. У Савельевых, я их сегодня видел.
ПЕТРОВИЧ. Так нет, кроме вас, никого… все перед снегопадом снялись и уехали.
ПАВЕЛ. Хорошо. Сейчас.

Павел идёт в коридор, слышно, как он зашёл в кладовую и, пошумев, принёс фонарь.

ПАВЕЛ (Петровичу). На… верни потом. А вообще свой бы надо иметь.
ПЕТРОВИЧ. А я имел. Пропал вместе со старухой моей.
ЕЛЕНА. Сочувствую. Желаю удачи в поисках.
ПЕТРОВИЧ. Ага.

Петрович зажёг фонарь. 

ПЕТРОВИЧ. Ну, я пошел.

Петрович уходит 

ЕЛЕНА (глядя в окно). Какая у него большущая псина.
ПАВЕЛ. Спина?
ЕЛЕНА. Псина. Волкодав… и спина тоже огромная.

Елена всю сцену время от времени смотрит в телефон. 

ПАВЕЛ. Пойду всё-таки за Марком схожу.
ЕЛЕНА. Подожди… Мы давно… Присядь на минуту…

Павел садится рядом.

ЕЛЕНА. Мы очень давно… не сидели вот так… вдвоем… в темноте. Уже и не помню, когда это было.

Павел молчит.

ПАВЕЛ. Может, не стоит…
ЕЛЕНА. Подожди… послушай… В детстве я себе жизнь не так представляла. Мечтала о разном… (Заметно, что Елене тяжело говорить.) А вот она какая получилась… Я никогда не любила в книгах читать эпилог. Ну, потому что все интересное уже случилось. А теперь… Сама пишу этот эпилог…
ПАВЕЛ. Ты что?
ЕЛЕНА. Не перебивай, пожалуйста… Он начался не сейчас. А когда я родила Юльку. Моя история закончилась тогда, в родблоке. И я рада, что Юлька другая… более сильная или более смелая…
ПАВЕЛ. Ну что ты говоришь, жизнь не кончается с рождением детей…
ЕЛЕНА. Но не у меня… и я не переживу, если с ней что-то случится… это будет не справедливо…
ПАВЕЛ. Жизнь вообще несправедливая, но я уверен, с Юлей всё в порядке. Это всё снегопад…
ЕЛЕНА. Проклятый снег… никак не закончится. Вот так смотрю в окно, и кажется, что мы действительно остались сейчас одни на всей планете. И ещё кто-то, кто наблюдает сейчас за нами…
ПАВЕЛ. Слышишь?

Елена и Павел прислушиваются.

ЕЛЕНА. Что? Я слышу только тебя, часы и шум в голове.
ПАВЕЛ. Сирена. Я слышу сирену.
ЕЛЕНА. Паш…
ПАВЕЛ. Что?
ЕЛЕНА. Дай воды, пожалуйста.

Павел берет свечу и направляется с ней к плите с чайником. Но встал он слишком быстро, что свеча погасла. Елена не смотрит в сторону Павла, смотрит в окно, но тем не менее в окне, видимо, замечает, что свеча погасла.

ЕЛЕНА. Погасла?
ПАВЕЛ. Нет-нет…

Павел подходит к чайнику, наливает воду, зажигает потихоньку свечу от другой. Но роняет её на пол, и она снова гаснет. Подбирает и зажигает вновь.

ПАВЕЛ. Чёртов тремор. Старею.

Павел слабо улыбается.

ЕЛЕНА. Он у тебя всегда был, когда волнуешься.
ПАВЕЛ. Да?
ЕЛЕНА. Да… Помню, когда ты впервые обнял меня, у тебя тряслись руки. Ты сейчас волнуешься?
ПАВЕЛ. Нет. Немного. Значит, ты что-то всё-таки помнишь?
ЕЛЕНА. А я перестала волноваться. Кажется, все теперь будет хорошо.
ПАВЕЛ. Будет, конечно.
ЕЛЕНА. Знаешь, о чём я жалею?
ПАВЕЛ. О чём?
ЕЛЕНА. Что никогда не могла ни на что решиться. Шла по жизни, как индийская женщина – с кувшином на голове – боясь сделать резкие движения.
ПАВЕЛ. Ну, это не беда. Ты просто женщина.
ЕЛЕНА. Нет, беда… Беда в том… Паш… Обещай, что никому не скажешь. Ни Марку, ни Юле…
ПАВЕЛ. Да, конечно… Что не скажу?
ЕЛЕНА. Хорошо. Спасибо. Я должна сказать тебе. Давно собиралась. Я не знаю, кто из вас Юлин отец…
ПАВЕЛ. Хочешь сказать, что она может быть моей дочерью?
ЕЛЕНА. Да…
ПАВЕЛ. Но ты же говорила, что она не моя дочь!
ЕЛЕНА. Говорила…
ПАВЕЛ. Но почему? Если бы она была моей, всё могло сложиться по-другому!
ЕЛЕНА. Вот именно…  я испугалась. Сначала. А когда Юля стала называть Марка папой, я решила, пусть будет так. У тебя уже была своя… А у Марка не было. И не факт, что была бы…
ПАВЕЛ. Это жестоко…
ЕЛЕНА. Мы с самого дня свадьбы жили открыто. И – ничего. А потом появился ты. И я забеременела.
ПАВЕЛ. Поверить не могу, что все эти годы ты молчала… а я же спрашивал, я чувствовал…
ЕЛЕНА. Я не сказала, что Юля твоя дочь. Я сказала, что не знаю, кто отец.
ПАВЕЛ. Как же ты жила?
ЕЛЕНА. Вот так… Я придумала, что она дочь двух отцов, а потом постаралась эту мысль забыть. И просто жить.
ПАВЕЛ. Если Юля моя дочь, я тебе это никогда не прощу.
ЕЛЕНА. Ты обещал никому об этом не рассказывать. Не рушь её мир…
ПАВЕЛ. Но как? Как мне об этом молчать??
ЕЛЕНА. Как я… Ну, представь… Ты скажешь ей это. Вы выясните, например, что отец ты. И дальше что? Ты всё равно останешься ей чужим дядей… соседом по даче… приятелем родителей… А Марк… Подумай о Марке… Это станет для него ударом, трагедией – лишиться дочери. Он этого не заслужил.

Павел ходит по гостиной туда и обратно. Иногда останавливается и смотрит на Елену. Будто хочет что-то сказать. 

ПАВЕЛ. Зачем же ты мне сказала? Хотела освободиться? Камень с души снять?
ЕЛЕНА. Хотела… да… Прости меня…
ПАВЕЛ. Не сейчас… не сейчас…

Собирается уходить.

ЕЛЕНА. Ты куда? Не оставляй меня, пожалуйста, одну. Мне страшно…
ПАВЕЛ. Мне надо пройтись. Пойду за Марком.
ЕЛЕНА. Я тебя умоляю… Мне плохо…

Павел замер с шарфом в руках, начал накручивать на шею и замер. Стоит будто с петлей на шее.

КУКУШКА. Ук-ук…
ЕЛЕНА. Слышишь?
ПАВЕЛ. Кукушка?

Прислушиваются.

ЕЛЕНА. Нет. Другое.
ПАВЕЛ. Не слышу.
ЕЛЕНА. Знаешь, я боялась смерти. Паш… Подожди… Послушай… Не самой смерти, а то, как буду умирать. Дома, в постели, рядом муж. Я люблю его, конечно. За столько лет мы стали как одно целое. Как две змеи, которые едят друг друга с хвоста. Но умереть мне всегда хотелось на твоих руках. Чтобы было вот, как сейчас. Только мы и никого больше.
ПАВЕЛ. Ты не умрешь. Не сегодня. У нас впереди ещё долгая жизнь.
ЕЛЕНА. Я устала, Паш…
ПАВЕЛ. Я потерял Люсю. Не хочу потерять ещё и тебя. И Марк…
ЕЛЕНА. Я очень устала…  мне трудно дышать. Почему стало так темно?

Елене трудно дышать. Павел раздевается, садится рядом. Притягивает ее к себе.

ПАВЕЛ. Нет, не темно, здесь много света… и за окном тоже… много снега. Он сверкает. Он засыпал все в округе и подбирается к окнам.
ЕЛЕНА. Это хорошо. Значит ты не выйдешь. И никто не зайдет. Знать бы только, что с Юлей. И Марком.
ПАВЕЛ. С ними все будет хорошо. Юля едет. А Марк расчищает для них дорогу. А Петрович освещает им путь.
ЕЛЕНА. Однажды, лет пять Юльке было, она спросила: мама, а бабушка умрёт раньше тебя? Я удивилась, спрашиваю: зачем вообще ты говоришь о смерти? А она – «я не о смерти говорю, а о Боге».
ПАВЕЛ. Хватит… слышишь… хватит… о смерти, о Боге… В деревне Бог живёт не по углам…

Тут слышится стук в дверь. Павел кидается к дверям. 

ПАВЕЛ (кричит Елене). Это Петрович. Нашлись! Все нашлись! Слышишь?! (Забегает в комнату, одевается.) Там завал на дороге. Надо помочь.
ЕЛЕНА. Паш… Па-ша…! Там никого нет! Я смотрела в окно и никого не видела! Это обман! Тебя хотят выманить из дома, чтобы я осталась одна! Один на один с ней…
ПАВЕЛ. Да что ты такое говоришь?! Я скоро вернусь! И не один. С Юлькой, её хахалем и Марком. И скорая тоже там. Проехать не могут.
ЕЛЕНА. Не уходи, умоляю тебя! Все пропали, и ты пропадёшь! Останься со мной!.. Мне страшно…
ПАВЕЛ. Все будет хорошо… Я вернусь. Обещаю тебе.

Павел уходит.

ЕЛЕНА. Паша… я не вижу тебя. Ты тут? Почему я тебя не слышу. Только шум…

Елена прислушивается. 

ЕЛЕНА. Кто там? Кто это ходит? Почему стало так темно?

Елена с трудом встает. Свечи стали гаснуть одна за одной. Они догорели. Свет гаснет совсем, и комната наполняется светом из окна. Оказалось, что снаружи дома и правда светлее из-за снега, чем в доме. Елена оборачивается на свет из окна. 

ЕЛЕНА. Павел! Подожди меня…

Елена пытается открыть окно, но не получается. Она накидывает белый пуховый платок, надевает валенки и идет по стеночке ко входной двери. Елена дёргает дверь, дверь не открывается. Елена стучит рукой в дверь, кричит.

ЕЛЕНА. Да, что такое! Проклятый снег! Я тут замурована…

Елена стучит в дверь. 

ЕЛЕНА. Помогите!

3.                 

В это время с другой стороны заходит и садится на край дивана неизвестная женщина в куртке и с фонарем в руках. Елена медленно возвращается, держась за стенку, и садится на другой край дивана, не замечая гостьи. Потом оборачивается и видит гостью. Отворачивается. Опять поворачивается к ней.

ЕЛЕНА. Анна?
АННА. Елена?
ЕЛЕНА. Анна?
АННА. Елена?
ЕЛЕНА. Елена.
АННА. Анна.
ЕЛЕНА. Анна, вас муж ищет.
АННА. Это вряд ли.
ЕЛЕНА. Почему?
АННА. Он знает, где я.
ЕЛЕНА. Я умерла?
АННА. Очевидно… же…
ЕЛЕНА. Вы пришли за мной?
АННА. А ты как думаешь?
ЕЛЕНА. И что? Это всё?
АННА. Ага. Собирайся.
ЕЛЕНА. А сколько у меня времени?
АННА. Сколько угодно.

Видно, как за окном замелькал синий свет от маячка скорой. Саму машину не видно. Он постепенно замедляется и останавливается, окрашивая гостиную в синий цвет. Часы на стене перестали тикать.

ЕЛЕНА. А почему стало так тихо?
АННА. Убрали шумы.
ЕЛЕНА. Что убрали?
АННА. Ну, помехи… Чтоб эфир не засорять. Собирайся.
ЕЛЕНА. А… Какие вещи я могу взять с собой?
АННА. Никакие.
ЕЛЕНА. А что же тогда собирать?
АННА. Мысли. Надо собраться с мыслями.
ЕЛЕНА. С этим как раз сложно. Не понимаю, с чего начать…
АННА. Ну… начни с того, что первым пришло в голову.
ЕЛЕНА. Я думаю о Юле.

Анна мотает головой. 

АННА. Стоп. Забыла сказать об одном правиле. Нельзя думать о живых. Выкиньте их из головы.
ЕЛЕНА. Почему?
АННА. А… ну, если хотите забрать с собой, то пожалуйста…
ЕЛЕНА. Нет, нет… не хочу… Так… так… Сейчас…
АННА. Люся привет передавала.
ЕЛЕНА. Люся?
АННА. Да, соседка ваша.
ЕЛЕНА. Это все, что она сказала?
АННА. Сказала: скоро увидитесь.
ЕЛЕНА. Анна, а там. Там. (Показывает рукой вверх, а потом вниз.) Всё знают?
АННА. А ты как думаешь?

Елена вздрагивает. 

ЕЛЕНА. Холодно как…
АННА. Это от меня. Я же в сугробе лежу…
ЕЛЕНА. Боже… Как это случилось?
АННА. Да… (Машет рукой.) Полкаша. Загрыз, сукин сын. (Трогает свою шею, на которой платок.)
ЕЛЕНА. А что же супруг? Не похоронил вас по-человечески?
АННА. Обещал похоронить, когда снег сойдёт и земля размягчеет. Закопал пока в снегу. Под берёзкой.
ЕЛЕНА. Что же он с вами как с животным?
АННА. Сказал, что денег нет на похороны. А мёртвой мне все равно, где лежать. Да и Полкашку у него забрали бы. Или менты на месте пристрелили.
ЕЛЕНА. Как же вы согласились на такое?
АННА. Так я же мёртвая была.
ЕЛЕНА. И Полкан этот ваш. Убийца. Он теперь опасен. Ещё кого-нибудь загрызёт…
АННА. Не загрызёт. Он умрёт весной от чумки.
ЕЛЕНА. А вы откуда знаете? А, ну да… там же всё знают…
АННА. Всё.
ЕЛЕНА. Всё в смысле всё-всё?
АННА. Ага… И кто отец твоей дочки.
ЕЛЕНА. Да?
АННА. Но ты же и сама знаешь?
ЕЛЕНА. Ну, да…
АННА. Почему правду не сказала?
ЕЛЕНА. Он бы меня возненавидел. Они бы меня возненавидели.
АННА. А ещё ты аборт делала. Помнишь?
ЕЛЕНА. Нет… не помню. Не помню.
АННА. А знаешь, чей то был ребенок? Мальчик.
ЕЛЕНА. Марка…
АННА. Ну вот, ты и собралась. Этого хватит.
ЕЛЕНА. Хватит для чего? Я не хотела… Не хотела, ничего плохого…
АННА. Там узнаешь, для чего. Каждый со своим приходит…
ЕЛЕНА. Я ни в чем не виновата…  Так вышло… Я никому не хотела зла…
АННА. Там разберутся… Моё дело маленькое.
ЕЛЕНА. А с чем вы туда попали?
АННА. Со старой сторожкой.
ЕЛЕНА. Той, что сгорела?

Анна кивает.

АННА. Если вопросов больше нет, прощайся и пойдём.

Свет опять начинает мигать. Часы – тикать. Слышно, как в коридор заходят люди, но из комнаты их не видно, только слышно мужские и женские голоса. Елена встаёт и подходит к дверному проёму и смотрит на то, что там происходит. 

ЮЛИН ГОЛОС. Мама… мамочка… О Господи! Папа…
ГОЛОС МАРКА. Сделайте что-нибудь…

Слышно, как врачи что-то говорят. Потом шум, закрывается дверь, голоса стихают, будто убавили громкость. Елена поворачивается к Анне. В комнате начинает идти снег. И слышится белый шум.

 

Конец

_________________________________________

Об авторе:  НАТАЛЬЯ ПОЛЯКОВА — главный редактор, шеф-редактор Издательства Лt, модератор раздела «Актуальное» в Лиterraтуре

Родилась в городе Капустин Яр Астраханской обл. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Публиковалась в журналах «Урал», «Дружба Народов», «Знамя», «Новый берег», «Новая Юность», «Волга», «Интерпоэзия», «Октябрь», «Новый мир», «Лиterraтура», «Литературная гостиная», «Prosodia», «Homo Legens», «Плавучий мост», «Кольцо А», «Дети Ра» и др. Автор книг «Клюква слов» (СПб.: Любавич, Библиотека «Пиитер», 2011), «Сага о московском пешеходе» (М.: Арт-Хаус медиа, Библиотека журнала «Современная поэзия», 2012), «Радио скворешен» (М.: Воймега, 2016), «Легче воздуха» (М.: Лиterraтура, 2018). Лауреат премии «Начало» им. Риммы Казаковой, 2009 г. Член Союза писателей Москвы, член Русского ПЕН-центра.скачать dle 12.1

Loc-Dog – Себе не ври (Do not lie to yourself) Lyrics

[Куплет 1]
Стучит бодрящий укол в висках
Как патроны, что попали, но нет свинца
Реки по коридорам сосудов уносят снова мой нелепый рассудок
А на лице нет выражения лица
И снова хитрая лиса — моя тяга
С легкого плеча оттолкнула, упала рядом
Сказала, сказке нет конца
Ты рано наивно из себя строишь храбреца
Вот белый снег, на, впитай его в себя побольше
Видишь, как былые раны еще кровоточат
Ты помнишь мое тихое дно
В котором прятался от вихря подозрительных снов
А я сказал, постой, теперь я только наблюдатель
Она кричала с пеной у рта: «Предатель!»
Тут что бы ты взамен не нашел
Без меня тебе уже точно не будет хорошо
А я убил ее, не потратив ни капли не потратив нервов
Забыв, как эта тварь меня убила первой
Не вняв её последнему «прости»
Не оставил ей шанса, ведь только так я мог расти

[Припев]
Чувство вечное, настоящее
Всё, что есть у нас, не для гордости
Чувство вечное, настоящее
Всё, что есть у нас, не для гордости

[Куплет 2]
Вроде бы точка
Но капля сожаления упала на землю
Стала прорастать зеленым росточком
А после из травинки превратилась в систему
И снова ваше дело — не моё дело
Без маленькой детали всё же рухнул фундамент
Вонзает в спину ядовитые стрелы
А я ищу её глоток сухими губами
Кричу: «Постой», не стоило рубить так грубо
По комнате пустой летает моя ругань
Стенами давит на седину моих висков
И звезды всё ещё на небе, но сломан мой телескоп
Теперь она молчит, и в страсти больше нет смысла
Как свастика, сплелись две наши с ней ухмылки
Серыми тучами склеим солнца яркий диск
Теперь кто из нас круче? Какая разница, проснись
Тут нет меня, а где же ты, скажи на милость?
Меня и не было, тебе всё это лишь приснилось
Откроются шторы, пора домой
Сквозь легкий шорох листвы на просторах солнечного лета

[Припев]
Чувство вечное, настоящее
Всё, что есть у нас, не для гордости
Чувство вечное, настоящее
Всё, что есть у нас, не для гордости

Не ври мне текст песни, слова

Не ври мне в лицо
Скажи мне только правду
Знаешь же меня
Я за тебя в любую драку
Не смотри, что пьяный
Пью, значит больно
Причиняешь раны
А с меня довольно

Не ври мне в лицо
Скажи мне только правду
Знаешь же меня
Я за тебя в любую драку
Не смотри, что пьяный
Пью, значит больно
Причиняешь раны
А с меня довольно

Зачем полюбил я, полюбил дурак
Ты скажи мне в лицо, ну что со мной не так
Ты хотела сотни роз, а мне не по карману
Не приняла любовь, я тобою был обманут

Не прошло и года, как дала мне первый повод
Только дурака ты разводила снова
По району ходят слухи: там тебя катает новый
Время ставить точки и подводить итоги

Не ври мне в лицо
Скажи мне только правду
Знаешь же меня
Я за тебя в любую драку
Не смотри, что пьяный
Пью, значит больно
Причиняешь раны
А с меня довольно

Не ври мне в лицо
Скажи мне только правду
Знаешь же меня
Я за тебя в любую драку
Не смотри, что пьяный
Пью, значит больно
Причиняешь раны
А с меня довольно

Ай, дорогая, забыла по-любви
От золота одни кражи — цветы вянут без воды
Источник teksty-pesenok.ru
И слова твои — ложь, в них правды не помню
Не говори, что любишь, от слов только дрожь

По ночному проспекту встретила своих
Но где твоя улыбка, ты же хотела той любви
Обернуться так стыдно, вернуться нет смысла
Все, что было — позабыто, тебя больше нету в мыслях

Не ври мне в лицо
Скажи мне только правду
Знаешь же меня
Я за тебя в любую драку
Не смотри, что пьяный
Пью, значит больно
Причиняешь раны
А с меня довольно

Не ври мне в лицо
Скажи мне только правду
Знаешь же меня
Я за тебя в любую драку
Не смотри, что пьяный
Пью, значит больно
Причиняешь раны
А с меня довольно

Комментарии Apprentice Doll

© 2007-2021 Fusion Media Limited. Все права зарегистрированы. 18+

Предупреждение о риске: Торговля финансовыми инструментами и (или) криптовалютами сопряжена с высокими рисками, включая риск потери части или всей суммы инвестиций, поэтому подходит не всем инвесторам. Цены на криптовалюты чрезвычайно волатильны и могут изменяться под действием внешних факторов, таких как финансовые новости, законодательные решения или политические события. Маржинальная торговля приводит к повышению финансовых рисков.
Прежде чем принимать решение о совершении сделки с финансовым инструментом или криптовалютами, вы должны получить полную информацию о рисках и затратах, связанных с торговлей на финансовых рынках, правильно оценить цели инвестирования, свой опыт и допустимый уровень риска, а при необходимости обратиться за профессиональной консультацией.
Fusion Media напоминает, что информация, представленная на этом веб-сайте, не всегда актуальна или точна. Данные и цены на веб-сайте могут быть указаны не официальными представителями рынка или биржи, а рядовыми участниками. Это означает, что цены бывают неточны и могут отличаться от фактических цен на соответствующем рынке, а следовательно, носят ориентировочный характер и не подходят для использования в целях торговли. Fusion Media и любой поставщик данных, содержащихся на этом веб-сайте, отказываются от ответственности за любые потери или убытки, понесенные в результате осуществления торговых сделок, совершенных с оглядкой на указанную информацию.
При отсутствии явно выраженного предварительного письменного согласия компании Fusion Media и (или) поставщика данных запрещено использовать, хранить, воспроизводить, отображать, изменять, передавать или распространять данные, содержащиеся на этом веб-сайте. Все права на интеллектуальную собственность сохраняются за поставщиками и (или) биржей, которые предоставили указанные данные.
Fusion Media может получать вознаграждение от рекламодателей, упоминаемых на веб-сайте, в случае, если вы перейдете на сайт рекламодателя, свяжитесь с ним или иным образом отреагируете на рекламное объявление.

Невыносимая обыденность нарушений / Чепецк.РУ / Новости на Чепецк.RU

Чем сложнее экономическая ситуация, тем меньше заботят людей вопросы охраны окружающей среды. Печально, но это вполне естественно. Только экологические преступления — это не какой-то абстрактный вред природе. Ещё за каждым из нарушений стоит или банальная глупость или желание незаконно заработать. Кто-то не поставит нужный фильтр, кто-то не сбавит обороты в неблагоприятных метеоусловиях, третий сэкономит на технологии, четвёртый на охране труда, пятый банально мусорит… При этом на ущербе для тысяч наживаются единицы.
Посмотрим как это бывает в обычный будний день в Чепецке?

Ситуация 1. «Автоколонна» вываливала грязный снег с дорог в неположенном месте. Вывоз снега — редкость для Чепецка, а когда его тупо ссыпают в чистополе, то смысл окончательно теряется. Вред природе есть в обоих случаях (вывози или не вывози). Убирается такой минимум, который мало меняет положение.

Почему это происходит? Во-первых, администрация и МКУ «ДЭС» врали о существовании снежной свалки (3 подрядчика и не было свалок). О том, что место под неё выделено, прозвучало только сегодня. А снег вывозится с начала зимы. Плюс, не понятно где это площадка находится, поскольку постановление не опубликовано. Во-вторых, нет контроля за исполнителями (0 штрафов за всё время). В-третьих, у чиновников разное отношение к фирмам-подрядчикам. Не может вспомнить случаев когда тот же «Экогород» заставляли заниматься вывозом снега.
Что плохого? Обслуживание дорог оплачивает городской бюджет. При этом: один из подрядчиков просто вываливает снег в поле, экономя на свалке; два других подрядчика пренебрегают вывозом. Прибыль растёт, комфорт для жителей — уменьшается.

Ситуация 2. «Новый Экогород» («Промэкосервис») принимает мусор на незаконной свалке в Перекопе. Всего за десять минут на въезде замечены две машины ИП Лисицына (занимается вывозом ТКО из муниципального ЖЭКа) и две машины «Жилкомфорта» (кировская управляющая компания). Очень плотный трафик для закрытой свалки, которую незаконно использовать.

Почему это происходит? Во-первых, неповоротливость контроля за экологическими нарушениями. Во-вторых, пренебрежение этим видом преступлений со стороны правоохранительных органов. В-третьих, недостаточное внимание заказчика к тому, куда исполнитель девает мусор (заказчик также несёт за это ответственность). В-четвёртых, «Новый Экогород» не просто зарабатывает на чёрном приёме отходов, но и сохраняет девственно чистым и продляет срок эксплуатации своего полигона в Проснице.
Что плохого? За вывоз мусора платят жители. Платят цену, включающую в себя и вывоз и нормальное размещение отходов. Денег, заложенных в тарифы, достаточно и для вывоза в Просницу и даже для вывоза в Зуевку. Вывоз в Перекоп сейчас — всё равно что сваливать мусор в лесу. Легальных оснований делать это нет. Но говорят, что деньги не пахнут. Вот и зарабатывают: и тот, кто принимает мусор; и тот, кто его везёт. Прибыль горе-коммерсантов растёт, а жители платят полную цену за плохую услугу.

По обоим нарушениям направлены обращения в природоохранные органы и заказчикам услуг. Будем следить за реакцией.

РОО «Чепецк.РУ»

Даниил Хармс — Радость

Даниил Хармс

Радость

Мыс Афилей:
Не скажу, что
и в чём отличие пустого разговора
от разговора о вещах текучих
и, даже лучше, о вещах такого рода,
в которых можно усмотреть
причину жизни, времени и сна.
Сон – это птица с рукавами.
А время – суп, высокий, длинный и широкий.
А жизнь – это времени нога.
Но не скажу, что можно говорить об этом,
и в чём отличие пустого разговора
от разговора о причине
сна, времени и жизни.
Да, время – это суп кручины,
а жизнь – дерево лучины,
а сон – пустыня и ничто.
Молчите.
В разговоре хоть о чём-нибудь
всегда присутствует желанье
сказать хотя бы что-нибудь.
И вот, в корыто спрятав ноги,
воды мутные болтай.
Мы, весёлые, как боги,
едем к тёте на Алтай.

Тётя:
Здравствуй, здравствуй,
путьша пегий,
уж не ты ли, путник, тут
хочешь буквам абевеги
из чернил приделать кнут?
Я – старуха, ты – плечо,
я – прореха, ты – свеча.
То-то будет горячо,
коли в ухо мореча!

Мыс Афилей:
Не вдавайтесь,
а вдавейтесь,
не пугайтесь,
а пугейтесь.
Всё настигнет естега:
есть и гуки, и снега.

Тётя:
Ну ползи за воротник.
Ты родник и ты крутник.

Мыс Афилей:
А ты, тётя, не хиле,
ты микука на хиле.

Тётя:
Врозь и прямо и вседней,
мокла радости видней.
Хоть и в Библи был потоп,
но не тупле, а котоп.

Мыс Афилей:
Хваду глёвла говори.
Кто,– сказали,– главари?
Медень в оципе гадай
или <нрзб.>

Тётя:
Я – старуха без очков,
не видать мне пятачков,-
вижу в морде бурачок,-
Ну так значит – пятачок!

Мыс Афилей:
Ты, старуха, не виляй,
коку-маку не верти,
покажу тебе – гуляй! –
будешь киснуть взаперти.
Где контыль? и где монтыль?
Где двудлинная мерла?

Тётя (трясясь):
Ой-де, люди, не бундыль,
я со страху померла.

Мыс Афилей (доставая карандаш):
Прочь, прочь, прочь!
Отойди,
тётя, радости река,
наземь вилы поклади!
Пожалейте моряка.

Тётя:
Ты не ври и не скуври,
вижу в жиле шушность я,
ты мой дух не оскверни,
потому что скушность я.

Мыс Афилей:
Потому что скушность я.

Тётя:
Е, еда мне ни к чему:
ешь, и ешь, и ешь, и ешь.
Ты подумай, почему
всё земное – плешь и грешь?

Мыс Афилей (подхватывая):
Это верно, плешь и грешь!
Когда спишь, тогда не ешь,
когда ешь, тогда не спишь,
когда ходишь, то гремишь,
а гремишь,– так и бежишь.
Но варенье – не еда,
сунешь ложку в рот, глядишь –
надо сахару.
Беда!

Тётя:
Ты, гордыни печенег,
полон ласки, полон нег,
приласкай меня за грудь,
только сядем где-нибудь.

Мыс Афилей:
Дай мне руку и цветок,
дай мне зубки и свисток,
дай мне ножку и графин,
дай мне брошку и парафин.

Тётя:
Ляг и спи, и види сон,
будто в поле ходит слон,
нет! не слон, а доктор Булль,
он несёт на палке нуль,
только это уж не по-,
уж не поле и не ле-,
уж не лес и не балко-,
не балкон и не чепе-,
не чепец и не свинья,-
только ты да только я.

Мыс Афилей:
Ах, как я рад и как счастлив,
тётя, радости река,
тётя, слива между слив,
пожалейте моряка.

Тётя:
Ну, влепи мне поцелуйчик
прямо в соску и в ноздрю,
мой бубенчик, херувимчик,
на коленки посади,
сбоку шарь меня глазами,
а руками позади.

Мыс Афилей:
Это, тётя – хм! – чудная
осенила тебя мысль.
Что ты смотришь, как Даная,
мне в глаза, ища блаженство,
что твердишь ты мне: «одна я
для тебя пришла с вершины
Сан-Бернара…– тьпфу! – Алтая,
принесла тебя аршином…»

Тётя:
Ну аршины, так аршины,
ну с вершины, так с вершины.
Дело в том, что я нагая.
Любит кто тебя другая?

Мыс Афилей:
Да, другая, и получше,
и получше, и почище,
посвежей и помоложе!

Тётя:
Боже! Боже! Боже! Боже!

Мыс Афилей (переменив носки):
Ты сама пойми,– я молод,
молод, свеж, тебе не пара,
я ударю, будто молот,
я дышу – и много пара.

Тётя:
Я одна дышу, как рота,
но в груди моей мокрота,
я ударю, как машина,
куб навылет в пол-аршина.

Мыс Афилей:
Верно, вижу, ты упряма,
тётя, радости река,
тётя, мира панорама,
пожалейте моряка.

Тётя:
Погляди – ведь я, рыдая,
на коленях пред тобой,
я как прежде, молодая,
с лирой в пальцах и с трубой.

Мыс Афилей (прыгая от радости):
То-то радости поток!
Я премудрости моток!

11 ноября 1930

Snow Tha Product — No Lie Lyrics

[Введение]
Нет лжи … (Ложь …)
Нет лжи … (Ложь …)

[Куплет 1]
Полагаю, виноват в этом тяжелый день
Но я думал о том дне, когда вы все встретили
Женская интуиция, что сука не дерьмо
Я даже не сомневаюсь в том, куда вы все пошли
С тех пор все равно
Теперь у нас есть ребенок, и только причина, по которой мы вместе
Не сидим у меня в телефоне и не задаем вопросы о ком-то
Не спотыкайся, я не спотыкаюсь, никто не завидует

[Припев]
И я сказал твоей заднице
Ты знаю, я бы сказал вам, если я трахаюсь с кем-то на стороне
Ни лжи, ни лжи (Ни лжи, ни лжи)
Ни лжи, ни лжи (Нет лжи)
Если бы у нас были наши проблемы, и я чувствую как будто мне нужно признаться
Нет лжи (Нет лжи)
Нет лжи (Нет лжи)

[Куплет 2]
Нет лжи Я скажу тебе, я скажу тебе
Я не должен притворяться, ты знаешь, блин ну
Мы с тобой вместе с тех пор, как
Любовь и ненависть — это бот То же самое, это четыре буквы
Вы солгали, и я узнал, что вы больше, чем просто друзья, и хотя
Вы могли мне сказать, но держали его на низком уровне
Я думал, что мужское слово что-то значит, но мое значило больше, потому что

[Припев]
Знаешь, я бы сказал тебе, если я буду трахаться с кем-нибудь на стороне
Ни лжи, ни лжи (Ни лжи, ни лжи)
Ни лжи, ни лжи (Нет лжи)
Если бы у нас были наши проблемы, и я чувствую, что мне нужно признаться
Без лжи (Без лжи)
Без лжи (Без лжи)

[Куплет 3]
Я не должен лгать
Я не парень
Я не должен держать это на низком уровне
Я могу задеть вашу гордость
Я могу ударить вас прямо там, где это больно, и пнуть вас, когда вы упадете на низкий уровень
Увидимся, парни, все эти вещи говорите
Сучка в очереди, пока она ждет звонка
Утверждать, что мужчина — всего лишь мужчина, если она не пытается поддерживать
Но вы начинаете нервничать, когда она делает то же самое
О, вы ошиблись, это не значит дерьмо
Ударь вас ты не лоялен, если оставишь дерьмо
Мужчины будут собаками и заставят женщин быть приличными
И пусть она работает, готовит, убирается, а ты будешь ползать
И иметь побочную суку, потому что она всегда на коленях и она может хранить секреты, не спотыкаться, когда ты уходишь, и, может быть, ты не единственный, с кем спит сука, и у нее нет дома и детей, которых нужно кормить.

[Припев]
Ты знаю, я бы сказал вам, если бы я трахался с кем-то на стороне
Ни лжи, ни лжи (Ни лжи, ни лжи)
Ни лжи, ни лжи (Нет лжи)
Если бы у нас были наши проблемы, и я чувствую себя Мне нужно признаться
Без лжи (Без лжи)
Без лжи (Без лжи)

Цитата Джона Сноу о лжи в финале «Игры престолов» удваивается как призыв к эре Трампа

Игра престолов Сезон Финал 7, возможно, вышел в эфир в воскресенье, но фанаты будут разбирать его в поисках подсказок и ссылок в ближайшие месяцы, тем более что новый сезон может не выйти в эфир до 2019 года.А политически заинтересованные члены аудитории, возможно, заметили то, что вполне могло быть отсылкой Game of Thrones к эпохе Трампа в этом последнем эпизоде. Настал момент в речи, в которой Джон Сноу — извините, Эйгон Таргариен, все еще не привык к этому — произнес о развращающей природе лжи. Когда король Севера сталкивается со своими союзниками по поводу его нежелания лгать Серсее Ланнистер, их общему врагу, он заявляет:

«Я не собираюсь давать клятву, которую не могу выполнить.Когда достаточное количество людей дают ложные обещания, слова перестают что-либо значить. Тогда больше не будет ответов, только лучшая ложь ».

Эта цитата кажется подходящей как для персонажа Джона Сноу, так и для сегодняшнего политического климата. Когда такие термины, как« фейковые новости », являются повсеместными, а противоборствующие стороны — нет даже потребляют одни и те же медиа, потому что они им не доверяют, мы попали в ужасное положение. Мы живем в ужасающем мире, а также в том, о котором предупреждают в Game of Thrones .

И хотя связь с нашими современными препятствиями, возможно, поначалу не была полностью преднамеренной, похоже, что она определенно стала такой, когда на съемочной площадке замечали сходство. Лиам Каннингем, играющий сира Давоса из Сиворта, рассказал изданию Variety , что Дональд Трамп был избран президентом в то утро, когда была снята вышеупомянутая сцена. Он сказал:

«Та речь, которую произнес Джон Сноу о природе лжи и сказанном, и о том, что произойдет, если мы не будем придерживаться своего слова — мы сняли ее точно в тот день, когда был избран некий ПОТУС, и это имел невероятный резонанс, пока мы его снимали.»

Каннингем ничего не говорит о том, была ли эта фраза написана с учетом американской политики, а только о том, что он чувствовал себя таким же во время выступления. Так что, хотя нет никакого способа узнать, каково было первоначальное намерение слов, это Конечно, стал комментарием , хотя бы из-за времени. Но ирландский актер — далеко не единственный человек, который почувствовал следствие. Свергнутый член администрации Трампа Энтони Скарамуччи даже зашел так далеко, что написал в Твиттере цитату после августа.27 серия.

Так что, если вам показалось, что слова Джона Сноу в финале были особенно загружены, вы не единственный. Многие сегодняшние СМИ, вероятно, начнут отражать текущую атмосферу, и Game of Thrones — лишь самый свежий пример.

Вопросы и ответы о снеге

Насколько большими могут быть снежинки?

Снежинки — это скопления множества снежных кристаллов. Большинство снежинок меньше полдюйма в диаметре.При определенных условиях, обычно требующих температуры, близкой к нулю, слабого ветра и нестабильных конвективных атмосферных условий, могут образовываться гораздо более крупные и неправильные чешуйки размером около двух дюймов в самом длинном измерении. Никаких рутинных измерений размеров снежинок не проводится, поэтому точный ответ неизвестен.

См. Также вопрос месяца NOAA: как снежинки принимают такое количество уникально разных форм?

Почему белоснежка?

Видимый солнечный свет белый.Большинство натуральных материалов поглощают часть солнечного света, который придает им цвет. Однако снег отражает большую часть солнечного света. Сложная структура снежных кристаллов приводит к появлению бесчисленных крошечных поверхностей, от которых эффективно отражается видимый свет. То немногое солнечного света, которое поглощается снегом, равномерно поглощается на всех длинах волн видимого света, что придает снегу белый вид.

Что вызывает синий цвет, который иногда появляется у снега и льда?

Обычно снег и лед представляют нам однородно белое лицо.Это связано с тем, что большая часть видимого света, падающего на поверхность снега или льда, отражается обратно без какого-либо особого предпочтения какого-либо одного цвета в видимом спектре. Ситуация иная для той части света, которая не отражается, а проникает или проходит в снег. Когда этот свет проникает в снег или лед, ледяные зерна рассеивают большое количество света. Если свет должен распространяться на какое-либо расстояние, он должен пережить множество таких событий рассеяния, то есть он должен продолжать рассеиваться и не поглощаться.Наблюдатель видит свет, возвращающийся из приповерхностных слоев (от миллиметров до сантиметров) после того, как он несколько раз был рассеян или отражен от других снежинок, и он все еще кажется белым. Однако абсорбция предпочтительна. Красный свет поглощается больше, чем синий.

Не намного больше, но достаточно, чтобы на значительном расстоянии, скажем, в метре или более, фотоны, выходящие из слоя снега, имели тенденцию состоять из большего количества синего света, чем красного света. Типичные примеры — продырявление в снегу и взгляд в отверстие, чтобы увидеть синий свет или синий цвет, связанный с глубиной трещин в ледниках.В каждом случае синий свет является результатом относительно длительного пути через снег или лед. Итак, спектральный отбор связан с поглощением, а не с отражением, как иногда думают. Проще говоря, представьте себе слой льда или снега как фильтр. Если он толщиной всего в сантиметр, весь свет проходит сквозь него, а если он толщиной в метр, то сквозь него проходит в основном синий свет.

Источник: исследователь NSIDC Ричард Армстронг. Для полного рассмотрения этого вопроса см. Bohren, C.Ф. 1983. Цвета снега, замерзших водопадов и айсбергов. J. Opt. Soc. Являюсь. 73 (12): 1646-1652

Снег бывает слишком холодно?

Нет, снег может идти даже при невероятно низких температурах, если есть источник влаги и способ поднять или охладить воздух. Однако верно, что большинство обильных снегопадов происходит при относительно теплой температуре воздуха у земли — обычно 15 ° F или выше, поскольку воздух может удерживать больше водяного пара при более высоких температурах.

Когда слишком тепло для снега? Как образуется снег, если температура земли выше нуля?

Снег образуется, когда температура воздуха равна или ниже нуля (0 по Цельсию или 32 по Фаренгейту) и в воздухе присутствует минимальное количество влаги. Если температура почвы равна или ниже нуля, конечно, снег будет достигать земли.

Тем не менее, снег все еще может достигать земли, когда температура почвы выше нуля, если условия подходящие.В этом случае снежинки начнут таять по мере достижения этого более теплого температурного слоя; таяние создает испарительное охлаждение, которое охлаждает воздух непосредственно вокруг снежинки, замедляя таяние. Однако, как правило, снег не образуется, если температура грунта составляет 5 градусов по Цельсию (41 градус по Фаренгейту).

Для более подробного ответа см. Когда слишком тепло для снега?, Texas Climate Bulletin).

Почему может идти снег при температуре выше нуля?

Снег образуется в атмосфере, а не на поверхности.Таким образом, снег может выпадать, когда температура поверхности выше нуля, пока температура воздуха ниже нуля, а воздух содержит минимальный уровень влажности (точный уровень зависит от температуры).

Всегда ли снег становится более пушистым при понижении температуры?

о. Исследования в Скалистых горах показали, что самый пушистый снег с самой низкой плотностью (0,01–0,05) обычно выпадает при слабом ветре и температуре около 15 ° F. При более низких температурах кристаллическая структура и размер меняются.При очень низких температурах (около 0 ° F и ниже) кристаллы имеют тенденцию быть меньше, поэтому они собираются более плотно вместе, так как они накапливаются, образуя снег, плотность которого (отношение воды к снегу) может составлять 0,10 или более.

Это правда, что на каждые десять дюймов выпадающего снега приходится один дюйм воды?

Содержание воды в снеге более изменчиво, чем думает большинство людей. Хотя многие снегопады, которые выпадают при температуре, близкой к 32 ° F, и снег, сопровождаемый сильным ветром, действительно содержит примерно один дюйм воды на десять дюймов снегопада, это соотношение, как правило, неточно.Десять дюймов свежего снега могут содержать от 0,10 дюйма воды до 4 дюймов в зависимости от кристаллической структуры, скорости ветра, температуры и других факторов. Большая часть снега в США выпадает с отношением воды к снегу от 0,04 до 0,10.

Почему снег — хороший изолятор?

Свежий, ненарушенный снег состоит из большого количества воздуха, заключенного в решетке скопившихся кристаллов снега. Поскольку воздух почти не движется, теплоотдача значительно снижается.Свежий, неуплотненный снег обычно на 90-95 процентов состоит из воздуха.

Сколько снега выпадает там, где я живу?

Су-Сити, штат Айова, получает в среднем около 30 дюймов в год, при этом с декабря по март ежемесячно выпадает примерно шесть дюймов. Чтобы узнать количество снегопадов для вашего района США, просмотрите таблицу среднего общего количества снегопадов для сотен американских городов (предоставленную Национальным центром климатических данных).

Сколько снега выпало за один день? Семь дней? Месяц?

Снег съедобен?

Чистый снег, безусловно, съедобен.Снег в городских районах может содержать загрязнители, которые нельзя есть, но они, вероятно, будут в таких низких концентрациях, что это может не иметь значения. Тем не менее, употребление снега должно быть ограничено «дикой природой». Иногда снег содержит водоросли, которые придают ему красный цвет. Этот снег можно съесть, и некоторые говорят, что он действительно вкусный, но мы никогда его не пробовали.

Почему снег холоднее на более глубоких участках?

Снег не обязательно холоднее на более глубоких участках.Температура на поверхности снега регулируется температурой воздуха. Чем холоднее воздух над поверхностью, тем холоднее будут слои снега у поверхности, скажем, в пределах от 12 до 18 дюймов. Однако снег у земли в более глубоких снежных покровах теплее, потому что он находится близко к теплой земле. Земля теплая, потому что тепло, накопленное в ней летом, медленно покидает землю, потому что снег является хорошим «изолятором», как и изоляция потолка вашего дома, и, таким образом, замедляет отток тепла от тепла. земля к холодному воздуху наверху.

Почему снег глубокий местами, а не другими?

В местном масштабе, скажем, от вашего заднего двора до размера вашего квартала или города, это будет в основном из-за ветра во время и после шторма и таяния из-за солнца после шторма. В более крупном масштабе, скажем, состояние MN, это также будет зависеть от траектории шторма — будь вы в середине шторма

Почему больше сосулек образуется на южных сторонах зданий?

Сосульки образуются в результате циклов плавления и замерзания.Обычно этот цикл будет происходить чаще на южных сторонах зданий, таять днем ​​и замерзать ночью, тогда как на северных сторонах, без пользы от тепла солнца, таяние происходит не так часто.

Почему у синоптиков так много проблем с прогнозированием снега?

Снежные прогнозы лучше, чем были раньше, и они продолжают улучшаться,

, но прогнозирование снега остается одной из наиболее сложных задач для метеорологов.Одна из причин заключается в том, что для многих наиболее интенсивных снегопадов наибольшее количество снега выпадает в удивительно узких полосах, которые имеют меньший масштаб, чем сети наблюдений и зоны прогнозов. Кроме того, чрезвычайно небольшие перепады температур, определяющие границу между дождем и снегом, приводят к дневным и ночным различиям в прогнозах снега. Это часть удовольствия и разочарования, которое делает прогнозирование снега таким интересным.

Что такое зимние погодные часы? предупреждение? консультативный?

Национальная метеорологическая служба NOAA публикует прогнозы зимних штормов, когда синоптики считают, что существует большая вероятность сильного зимнего шторма.Зимний штормовой дозор выпускается, чтобы предупредить общественность о возможности метели, сильного снегопада, сильного ледяного дождя или сильного снегопада. Предупреждения о зимнем шторме выдаются, когда опасное зимнее погодное явление неизбежно или происходит, и считается угрозой для жизни и имущества. Наконец, предупреждение о зимней погоде выдается в случае скопления снега, ледяного дождя, ледяной мороси и мокрого снега, которые причинят значительные неудобства и, если не соблюдать осторожность, могут привести к опасным для жизни ситуациям.

Для более подробного ответа на этот вопрос см. Вопрос месяца NOAA: Зимние погодные часы, предупреждения и справочные материалы — что все они означают?

В чем разница между снегом, мокрым снегом, градом и другими видами осадков?

Определения мокрого снега, снега, снежинок, снежных потоков, снежных круп, снежных гранул, града, слабого града и других форм осадков см. В определениях осадков в Книге погоды USA TODAY.

Может ли быть гром и молния во время метели?

Снег меняет способ распространения звуковых волн?

Да, когда земля покрыта толстым слоем свежего пушистого снега, звуковые волны легко поглощаются поверхностью снега. Однако поверхность снега может стать гладкой и твердой с возрастом или при сильном ветре. Тогда поверхность снега действительно поможет отражать звуковые волны. В таких обстоятельствах звуки могут казаться более четкими и распространяться дальше.

Почему при наступлении на него хрустит снег? При какой температуре хрустит?

Снег состоит из кристаллов льда. Кристаллы льда имеют шесть точек. Одна снежинка может состоять из нескольких кристаллов. Между остриями кристалла есть промежутки, пустые, кроме воздуха. Когда снег падает на землю, внутри этого слоя снега остается воздух. Вы, наверное, заметили, что когда на снег наступают, он сжимается. Воздух выталкивается из снега.Звук, который вы слышите, может быть звуком ломающихся ледяных кристаллов. Попробуйте с кубиками льда. Когда они сломаны, они издают хрустящий звук.

Также в солнечный день поверхностный слой снега может таять из-за теплового нагрева. Когда солнце садится и температура падает, этот верхний слой снова замерзает, превращаясь в тонкую корку льда. Если вы наступите на нее, вы сломаете верхнюю корку, что приведет к «хрустящему» звуку.

Хрустящий звук меньше связан с температурой и больше связан со структурой снега.Чем старше снег, тем более плотным и ледяным он становится.

Источник: исследователь NSIDC, Ричард Армстронг, апрель 2002 г.

Что такое снег на озере?

Снег с эффектом озера — это «снежные ливни, которые образуются, когда холодный сухой воздух проходит над большим теплым озером, таким как одно из Великих озер, и собирает влагу и тепло».

Для более подробного ответа на этот вопрос см. Вопрос месяца NOAA: Что такое Снег Эффекта Озера?

См. Также список заснеженных участков, подверженных влиянию озера, NSIDC.

Снег — это минерал?

Снег — это кристаллы замороженной воды, то есть льда. Определение минерала, которое я изучал, таково:

Минерал — это встречающееся в природе однородное твердое вещество неорганической формы с определенным химическим составом и упорядоченным расположением атомов.

Основываясь на этом определении, я уверен, вы можете определить, что лед — это минерал. Лед имеет определенный химический состав (h30). Это естественно при температуре ниже 0 ° C.Он однороден (из одного материала), образован неорганически и имеет упорядоченную атомную структуру (атомы водорода и кислорода связаны определенным образом).

Источник: Бетси Шеффилд, Служба пользователей NSIDC, ноябрь 2002 г.

Почему весь этот снег на земле полезен для вашего поля для гольфа

К: Джош Сенс 19 февраля 2021

Снег защищает дерн, поэтому он может вернуться сильным весной.

изображений getty

Недавние метели, которые покрыли большую часть страны зимним белым снегом, являются обломом для игроков в гольф — но не обязательно для полей для гольфа. Фактически, снег, даже сильных снегов и снега, может быть полезен для агрономического здоровья макета. TPC Boston, принимающая Северный фонд 2020 года, является одним из многих курсов Новой Англии, которые теперь покрыты снежным одеялом.Мы спросили его суперинтенданта Тома Бродера, почему он не спешит убирать белый мусор.

1. Это защитный слой

3 способа защитить свой двор от снега, по мнению руководителей полей для гольфа

К: Джош Сенс

Когда в Массачусетсе приходит зима, Бродеру больше всего беспокоит ветер, а не снег.Те же холодные порывы, которые трескают ваши губы, также могут повредить дерн, высушив крону растения. Низкая трава на зелени особенно уязвима для высыхания. Это одна из причин, по которой поля в холодном климате часто покрывают свою зелень брезентом зимой, обеспечивая им защитный слой.

Snow служит примерно той же цели. Это природная изоляция, защищающая дерн, чтобы он мог вернуться в норму весной.

2. Дает отдых курсу

Во многих частях страны зима — неловкое время, когда возникают противоречия между интересами.Пока трава готова на сезон — агрономический эквивалент зимней спячки — игроки в гольф не в настроении прекращать игру. И играть они будут, пока условия не слишком арктические.

Пожалейте траву, которая изнашивается от ям и пешеходов, но не может восстановиться, как весной или летом.

«Мы действительно замечаем это на тройниках, где парни с напряженной работой ног крутятся и крутятся мягкими шипами», — говорит Бродер.

Неудивительно, что снег приветствуется.

«Это как бы резко останавливает сезон, и это может быть хорошо», — говорит Бродер. «Он говорит игрокам в гольф: хорошо, может, пора покататься на лыжах или заняться чем-нибудь еще».

3.

Не то, чтобы в снегопаде не было подводных камней

Вот и все, ребята! Сезон гольфа на северо-востоке, в отличие от любого другого, приближается к снежному концу

К: Майкл Бамбергер

Отношения Бродера к снегу не всегда теплые и туманные.Проблемы могут возникнуть, когда температура переключается, что приводит к периодам замерзания и оттаивания. В таких условиях между снегом и дерном может образовываться лед, удушающий слой, который может повредить траву или погубить ее.

Хорошая новость для Brodeur заключается в том, что такие ужасные последствия не случаются в одночасье — не в случае сортов травяного покрова с прохладным климатом, таких как полевица и мятлик, которые могут выдерживать от 60 до 90 дней подо льдом (для трав с теплым климатом есть опасность гораздо более суровый и немедленный).

Снежная плесень — еще одна потенциальная проблема, хотя ее можно предотвратить с помощью осеннего применения фунгицидов или искоренить с помощью тщательного сгребания.В целом, по словам Бродера, преимущества снега перевешивают недостатки.

По крайней мере, в TPC Boston.

«Все дома разные, — говорит Бродер. «В большинстве мест суперинтенданты обладают институциональными знаниями, поэтому они знают, как им поступать».

Опыт научил Бродера, что, несмотря на недавнюю погоду, в данный момент нет необходимости вытаскивать снегоуборочную машину из сарая.

Гольф.ком

Писатель о гольфах, еде и путешествиях, Джош Сенс является автором журнала GOLF Magazine с 2004 года и теперь участвует во всех платформах GOLF. Его работа вошла в антологию журнала The Best American Sportswriting. Он также является соавтором вместе с Сэмми Хагаром книги «Есть ли у нас хоть какое-то удовольствие: руководство по кулинарии и вечеринкам».

Lay Vs. Ложь — В чем разница между «Лей» и «Ложь»? — Грамматик

L то есть и lay оба имеют много определений, но их чаще всего путают, где ложь означает наклонить и положить означает положить . Но различие простое: Lay нужен объект — что-то кладется — в то время как lie не может иметь объект. Например, вы можете положить книгу на стол, положить свитер на кровать или уложить ребенка в кроватку. Если вы чувствуете усталость в конце дня, вы можете лечь. Но вы не можете нигде лежать книгу, и вы не можете положить (без предмета) в конце дня.

Глаголы склоняются следующим образом:

глагол	настоящее время	прошедшее время	причастие прошедшего времени	причастие настоящего времени 900 lay67
положено	положено	лежит
лежит	лежит	лежит	лежит	лежит

Здесь все становится странно, особенно в причастных формах прошедшего времени и прошедшего времени лжи , что звучит так, как будто они должны соответствовать лежать .Например, можно было бы правильно сказать:

Я ложусь в постель в 8:45. Я пролежал там несколько минут, когда понял, что печь включена.

Ложь в прошедшем времени зарезервирована для смысла лжи , которая включает умышленное создание ложных утверждений.

Примеры

Эти слова могут быть непростыми, но если вы запомните приведенную выше таблицу и помните, что lay является транзитивным (т. Е. У него есть объект), а ложным непереходным (у него нет объекта), слова не так уж и сложны.Эти авторы используют их в некоторых потенциально сложных ситуациях:

Г-н Беверидж считает, что бомба пролежала незамеченной в течение десятилетий. [Курьер Шотландии]

Во вторник днем ​​бригады уложили слой асфальта на одной полосе движения. [Ньюнан Таймс-Геральд]

За ним находился неочищенный двор, в котором на снегу стояли свечи и два дымных костра. [NY Times]

Если когда-либо было произведение, которое легло и умерло в тишине воспроизведения, то это оно.[Chicago Tribune]

Наиболее распространенные ошибки, связанные с ложью и lay , настолько распространены, что некоторые английские справочные источники почти отказались от разделения слов, и, конечно же, использование неправильной формы не является большая ошибка в неформальной речи или письме. Тем не менее, если вы пишете для учебы или работы или в любом контексте, где к вам нужно относиться серьезно, лучше всего использовать традиционные интонации.

Как часто нужно заводить машину в холодную погоду?

В условиях низких температур, охвативших страну, многие автовладельцы задаются вопросом: как часто мне следует заводить машину, чтобы прогреть ее?

Оказывается, ответ заключается не в частоте, — говорит Майк Калкинс, менеджер технических служб AAA.

«Вероятно, это не очень хорошая стратегия» — многократно запускать машину, «нагревать ее, чтобы она не замерзла», — говорит он.

Калкинс говорит, что если бы водитель запустил двигатель в очень холодную погоду, ему бы потребовалось разогреть его до полной рабочей температуры, что лучше всего достигается при движении на машине. Если позволить автомобилю поработать на холостом ходу, ему потребуется больше времени для прогрева и позволит избытку топлива попасть в двигатель, что, по словам Калкинса, «не способствует износу».

Однако, по словам Калкинса, даже после некоторой езды двигателю требуется всего пара часов, чтобы остыть от полной рабочей температуры. Более того, он говорит, что многократный запуск автомобиля без прогона достаточно долго для подзарядки аккумулятора может со временем снизить емкость аккумулятора.

Калкинс считает, что вместо того, чтобы часто заводить автомобили, владельцы автомобилей должны сосредоточиться на адекватной защите от замерзания.

По словам Калкинса, «антифриз» предотвращает замерзание охлаждающей смеси.«Когда вода или какая-либо жидкость замерзает, она расширяется, что, по словам Калклинса, может создать давление, которое может привести к поломке блоков двигателя и повреждению автомобиля.

Калкинс говорит, что в автомобилях обычно используется смесь антифриза и воды в соотношении 50-50, что обеспечивает защиту. для погоды от -30 до -35 градусов по Фаренгейту. Однако при температурах ниже, чем во время полярного водоворота, владельцы автомобилей должны иметь более высокую концентрацию антифриза, до 70 процентов.

Если водитель не уверен, какая защита от замерзания уровень находится в их машине, Калкинс рекомендует узнать как можно скорее, чтобы защититься от возможных повреждений.

Автомобили зимой: Вот как безопасно управлять автомобилем в холодную погоду, когда ударяется полярный вихрь.

Погодные часы: Что такое полярный вихрь?

Работа в холодную погоду: Авиакомпании прибегают к «чрезвычайным мерам» для защиты рабочих

Следите за новостями из США СЕГОДНЯ, стажером Беном Тобином в Twitter: @TobinBen

Климатический центр Кентукки

Округ Джефферсон, Кентукки, удачно располагает двумя климатическими станциями с долгими записями.Эти станции, Луисвилл и Спрингдейл, находятся в пределах мегаполиса. Лучше всего то, что рекорд Луисвилля начался через месяц после того, как закончился рекорд Спрингдейла (декабрь 1872 года). В совокупности рекорд простирается с 1841 по 1997 год, из них 1884 месяца за этот период не учитываются только 20 месяцев температуры и 23 месяца осадков. Хотя станции технически несовместимы, полезно просмотреть их вместе на одном графике.

К счастью, удивляться не приходится, потому что сеть климатических станций записывает ежедневные наблюдения.Одна такая станция округа Вашингтон была расположена в Спрингфилде, Кентукки, в мае 1894 года.

Добровольным наблюдателем в Спрингфилде был Майлз Сондерс, который проводил там наблюдения с января 1893 года. Копия его отчета находится на следующей странице. Первые шесть или семь дней месяца отсутствуют данные. В его записи в анкете наблюдателя указано, что он отсутствовал. Он не говорит, почему его не было, но раньше он отмечал, что был болен. Начиная с 9 мая максимальные температуры были в 80-х годах и достигли 92 ° F 17-го числа.18-го числа температура упала с максимальных 83 ° F до минимальных 35 ° F (диапазон 48 ° F). Вернулась зима! 19 и 20 числа максимальная дневная температура была 45 ° F.

20 мая 1894 года мистер Сондерс зафиксировал 5 дюймов снега! Могло ли это быть? В столбике количества осадков он вошел 1,48 дюйма. Этого более чем достаточно, чтобы произвести пятидюймовый снег с большим количеством дождя. Кроме того, количество снега повторяется в ежемесячной сводке в правом верхнем углу формы.Он, очевидно, понимал, что мы можем подвергнуть сомнению его запись, потому что он написал замечания, возможно, несколько трудные для чтения, которые подтвердят его наблюдение: «19 и 20 дождь весь день и ночь 20 утра. С 6 до полудня выпал сильный снегопад и пошел моросящий дождь — деревья сломались под тяжестью снега. Упало около 5 или 6 дюймов -»

Эти замечания не оставляют никаких сомнений в его наблюдении. К 20 мая деревья полностью покрылись листвой, а ветви сломались, не выдержав веса снега на всех этих листьях.